И вот, пришёл ответ на запрос. Монитор привычно замерцал, и покрылся рябью, и на нём появилась вся информация об этой несчастной.
«Мария Хонрова. Уроженка Оззина. Разрешение на работу – Действует. Рекомендованное место работы – Тяжёлые производства.»
Миколаш вновь опустил взор на документ, нуждающийся в проверке. Место работы – Обслуживающий персонал.
Он поднял на неё взгляд, и многозначительно вздохнул. Девушка побелела точно бумага.
- Прошу, не надо…
- У вас есть другое, действующее разрешение. Отдайте мне его, и я вас зарегистрирую рабочее место.
- Поймите, - начала она, и на её глазах, в свете одинокой лампы, блеснули навернувшиеся слёзы,- Я не смогу работать на тяжёлых производствах! У меня ребёнок!
И снова. Снова люди умоляют его не делать то, что он делать должен. И именно из-за таких моментов он ненавидел такую работу.
Он – Распределитель. Он назначает людей на рабочие места в зависимости от того, куда требуется их оформить по выданному разрешению. Только вот, разрешения, увы, выдаёт не он. Его выдаёт непосредственно Министерство Труда. Он же, лишь звено в этой цепи. Звено, которое можно заменить в любой момент.
- Я вас прошу, - вновь заговорила она, когда Миколаш нажал кнопку «Распечатать», - Вы же тоже человек… Штамп о работе вы ставите только в паспорте и трудовой. Никто не узнает, что я работаю не там, где мне указало министерство!
Она могла ещё многое сказать. И могла ещё долго молить. Но, её прервал загудевший и зашуршавший бумагой текстограф. Чёрный короб, содержащий в себе огромную катушку бумаги, наконец, исторг нужный документ, и лицо женщины, вдруг, из напуганного стало обречённым.
Оторвав бумагу, Распределитель не без тяжёлого сердца, развернулся на месте, и потянулся к набору печатей.
Красная, зелёная, жёлтая, синяя и чёрная печати. И каждый сюда приходящий дрожит, когда работник ЦДРСР берёт одну из них.
Люди не знают законов, и не знают всех регламентов, а потому, какую печать им поставит распределитель для них всегда сюрприз.
На сей раз, он взял чёрную. Она использовалась очень редко, и, по сути, была нужна для того, чтобы не было возможности подтасовки документов.
Занеся её над Разрешением, которое ему дала несчастная женщина, он, замешкавшись лишь на мгновение, всё же, поставил штамп.
«Недействительно!»
- Простите, - выдохнул мужчина, убирая с лица прядь седеющих волос, - Такова моя работа.
- Я всё понимаю, - сухо ответила она, и последние искорки надежды покинули её взор.
Он протянул ей старый документ, и принялся оформлять остальные.
В паспорте был поставлен зелёный штамп, а за ним последовала и трудовая. В ней же он и дописал, где конкретно ей придётся трудиться, возможно, всю оставшуюся жизнь.
И если бы он это брал из головы, то понимал бы причину ненависти окружающих к людям его профессии. Но, увы, это не так.
Министерство Труда и Министерство Социального Взаимодействия почти каждую неделю присылают новые регламенты и требования. И почти половина из них – места, которым требуются сотрудники.
А сейчас пришло лишь одно, весьма конкретное распоряжение: «Тяжёлые производства пустеют из-за смертности. Острая нехватка кадров. Министерство Труда направляет людей на перерегистрацию. Тех, кто уже зарегистрирован в соответствующую сферу – отправлять в Газ-Нефть-ИмпортПром.»
Про себя Миколаш очень жалел её. Газ-Нефть-ИпортПром была самой жуткой из всех государственных корпораций. Она глотала человеческие жизни, точно воздух, а выдыхала дым. Дым, испускаемый трубами крематориев рабочих посёлков…
Но его лимит ошибок был уже исчерпан. Он не мог рисковать жизнями своих родных, над коими взял опеку, только из-за своего чувства справедливости, и своей жалостливости.
Всё также сохраняя внешнее хладнокровие, распределитель сделал соответствующую запись в Трудовой Книжке, и поставил штамп.
- Удачи на работе, - сухо молвил он, прекрасно осознавая, что звучит сие скорее, как издёвка, нежели пожелание, - Вам выдадут жильё, чтобы вы не разлучались с ребёнком.
- С-спасибо… - прохрипела она. Её губы высохли, а голос дрожал. Она едва сдерживалась от того, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Забрав документы, и сминая, прижав их к груди, несчастная посетительница развернулась и шагнула к двери.
- Слава Оззину! – произнёс он, когда девушка уже почти ушла. И это был не внезапный приступ патриотизма. Просто его, как работника государственной структуры, обязали так прощаться с посетителями. И не важно, что посетители проклинают этот самый Оззин.