И вот, сейчас, ему вновь нужно было поставить печать. Печать об оформлении пенсионных выплат, и удалении гражданина из трудовой базы.
Обречь на нищенское существование.
Долгое время оба молчали. Старик обдумывал сказанное, и, видимо, уже отчаялся. А Миколаш же просто не знал, что делать.
И вот, в его голову пришла мысль. Сумасбродная, и глупая. Но он слишком устал от того, чем ему приходится заниматься.
- У вас остался Рабочий лист? – спросил он, и взгляд старика тут-же просветлел.
- Рабочий лист?
- Вы должны были его отмечать на проходной.
- А… Это? Я и не знал, что он может пригодиться…
- Так остался?
- Д-да… - неуверенно ответил он, после чего сунул руку в карман, - Вот.
Старая, потёртая, и грязная бумажка тут-же легла на дно железного лотка, и Распределитель, не скрывая улыбки, придвинул его к себе. Всё оказалось именно так, как он и думал.
- Прекрасно! – возопил он, и тут-же повернулся к компьютеру, принимаясь нажимать на потёртые стальные клавиши.
- И чем это поможет?
- Вы же отмечались по приходу на работу? – начал пояснять Миколаш, - Значит там стоит дата. Если дата стоит верная, а она верная, то я смогу переоформить ваш выходной лист под Исправительной Грамотой.
Улыбка вновь вернулась на лицо старого мужчины. Его радости не было предела.
- Это значит, что мне будут платить нормальную пенсию? – уточнил он, прижимаясь к стеклу, и следя за каждыми движением распределителя.
- Именно, - ответил тот, и его указательный палец лёг на клавишу ввода.
Текстограф загудел, крутя внутри корпуса механизмы. Послышалось шипение распыляемых чернил, и вот, белоснежная бумага, покрытая чёрными линиями и буквами, была распечатана.
Миколаш достал степлер, скрепил документы, и с неимоверной лёгкостью на сердце, обрушил на него печать. «Утверждено».
- Отправляйтесь в сберегательную кассу, там вам всё оформят. Сможете спокойно доживать свой век, - молвил он, отдавая старику документы.
Тот принял их, точно дар господень. Столь велико было его счастье.
- Милок… Ты не представляешь, как я тебе благодарен! Ты мой спаситель, милок!
- До свидания, - выдыхая, молвил мужчина, и старик, словно вновь обретая молодость, вылетел из приёмной комнаты.
Миколаш не испытывал подобного очень давно. Это было забытое, а от того странное чувство… Чувство человека, совершившего правильный поступок.
Он откинулся на стуле, и, улыбнувшись, посмотрел на висячую на потолке лампу.
На удивление, она не казалась столь тусклой, как утром. Да и стены, словно, стали светлее.
Осознание того, что он не окончательно прогнил, не полностью уподобился всем остальным детищам мерзкой системы госаппарата, наполнило мир вокруг красками и надеждой. Надеждой на то, что всё не так плохо.
В прочем, чувство это длилось не долго. Кроваво-красный орёл уже подносил свои когти к его горлу…
Уже собираясь продолжить приём, распределитель потянулся к кнопке, однако, его отвлёк шум. Шум помех, мерзкий, давящий на уши, и заставляющий зубы скрипеть.
Это был динамик его компьютера.
На нём замигала зелёная лампочка, а это означало, что с ним сейчас свяжется руководство.
Сердце замерло. Не ужели они узнали о том, что он нашёл лазейку в документальном оформлении? Если это так, то ему точно не поздоровится… Стремительно нахлынувшая эйфория испарилась, словно её и не было. На её место пришёл страх.
Мужчина уже представлял, как ему выписывают огромный штраф за самоуправство на рабочем месте, и лишают не только премии, но и всей зарплаты, на которую тот трудился не покладая рук. А если это случится, то его жена, сын и дочь останутся без средств к существованию.
Наконец, помехи стали тише. Через них стал пробиваться чей-то голос.
- Распределитель Ацторнов! – донеслось из динамика, и он застыл на месте.
- Распределитель Ацторнов! Вы были замечены в подтасовке документов! – через помехи звучал голос его непосредственного начальника. Главного Распределителя Цункера.
Цункер всегда был тем человеком, коего трудно уличить в излишнем человеколюбии. Его заботил только порядок. А порядок, в его понимании, это желания партии. Воля народа, и его состояние в таких случаях его не волновали никогда.
В прочем, наверняка дело было не в «идейности», и патриотизме. Цункер просто боялся потерять тёплое место Главного Распределителя, а потому подлизывал Партии и многочисленным проверяющим как мог.
Немного прейдя в себя, Миколаш сел ровнее, и придвинул стул к компьютеру, после чего, нажав кнопку под микрофоном, начал говорить…
- Вы уверены, что это так, товарищ главный распределитель? – едва размыкая высохшие губы, ответил он, искренне надеясь, что Цункер просто ищет очередного козла отпущения.