- Но ведь есть законы… Я думал, что прежде чем в них вносят изменения, то их нужно опубликовать и разослать… - в голосе распределителя звучала неуверенность, - Или я не прав?
Цункер покраснел, словно помидор. Его лицо, по цвету, уже было не отличить от его кителя. Он явно хотел сказать очень многое. Буквально, взорваться, а после этого вышвырнуть непокорного распределителя с работы. И, возможно, даже написать донос.
Он уже, было, вздохнул, и открыл рот, но стук в дверь за его спиной прервал сей порыв.
- Товарищ Главный Распределитель, - послышался чей-то противно-скрипучий голос, и дверь открылась, - Позвольте мне лично поговорить с товарищей Ацторновым.
В кабинет шагнул человек облачённый в чёрный плащ, и огромную, многоугольную фуражку с длинным козырьком. По шеврону на груди Миколаш понял, что его опасения подтвердились.
- Да, товарищ Инспектор! – тут-же залебезил Цункер. Его лицо заметно побледнело, а сам, словно, стал ниже.
Задевая пузом край стола, Главный распределитель подскочил, и семеня толстыми и короткими ножками удалился из своего кабинета, не забывая закрыть дверь.
Вошедший обернулся на Миколаша, и широко улыбнулся.
Высокий, почти двух метровый человек, необычайно тощего телосложения казался распределителю призраком, нежели кем-то живым. Его кожа была синевато-бледной, волосы седыми, а плащ окутывал тело подобно крыльям летучей мыши.
Его кривая улыбка, обнажающая жёлтые зубы, не сулила ничего хорошего.
- Здравствуйте, товарищ Ацторнов! – проскрипел инспектор, чеканящим шагом прошагав к концу стола, и садясь прямо напротив распределителя, - Я Главный Инспектор по вопросам Контроля Исполнительности и безопасности Оззина. Москвин моя фамилия.
Миколаш только и смог, что кивнуть.
Инспектор же, поправляя свои круглые очки, облокотился на стол, и начал смотреть прямо в глаза мужчины.
- Вы понимаете, почему вас вызвали?
- Да, товарищ Инспектор…
- Как я понял, вы считаете, что поступили правильно? – спросил он, поднимая бровь. Его улыбка стала ещё шире.
- Я… - Миколаш запнулся. Он не знал, что ответить. Рефлекс, приобретённый им за всё то время, что он жил и рос говорил, что нужно ответить «нет». Но накопившееся в нём усталость, обида, и банальное недовольство сложившейся системой, частью которой его сделали против его же воли, всё продолжали бурлить и клокотать в груди. Хотелось встать, и высказать инспектору всё, что он думает. И о своём поступке, и о Партии, и о нём лично. Но что-то внутри его удерживало. Что-то холодное и склизкое, копошащееся в глубине его мозга. Что-то именуемое страхом.
- Да, инспектор… Я соблюдал все регламенты, и по документам всё правильно… - вместо желаемого крика, и уверенного тона из Миколаша выдавилось лишь неуверенное блеяние.
Инспектор хмыкнул, и от этого затряслись поджилки.
- В этом плане вы правы, товарищ распределитель. Однако…
- Однако?
- Однако, использовать дыры в системе против самой системы есть ни что иное как саботаж, товарищ Ацторнов, - продолжил инспектор, доставая из внутреннего кармана плаща какую-то бумагу, и кладя её перед распределителем, - А если это саботаж, то я могу задержать вас за попытку подрыва государственного строя.
- Но… - хотел было возразить мужчина, однако взгляд инспектора, холодный и пронизывающий, отвратил его от этого.
Вместо возражений, Миколаш взял со стола бумагу и развернул. Это была его характеристика. Характеристика по работе, и по образу жизни. Но кроме всего этого, она содержала графу «Благонадёжность».
«Благонадёжность: Стабильная». Но поверх этой записи была поставлена красная, точно кровь печать с надписью «Проверка». И судя по запаху краски, она была свежей.
- Вы мне нравитесь, товарищ Ацторнов. Ваши рабочие показатели впечатляют, и я бы ни за что не поверил, если бы вы сказали, что это была лишь ошибка. За все годы работы вы не допустили ни одной ошибки! А принимая по семьдесят человек в день, это не просто показатель. Это закономерность.
- Вы меня задержите? – обречённо спросил он, бросая бумагу на стол. Инспектор издал сдавленный смешок.
- Всё зависит от вас. Понимаете ли, такие кадры нужны нашей великой родине. Машина бюрократии обеспечивает стабильность и порядок. И, кроме того, обеспечивает контроль за населением. Это необходимо, ибо иначе не будет стабильности. Начнётся хаос, и наша великая родина падёт, погрязнув в разрухе.