«ОттокНадНамиПодНамиНетМираНетПокоя…»
– Ну вот что за хрень! – простонал Марвин, протягивая руку к запястью тощей девушки. – Ядовитая Лилия, ты что, не могла хоть пару секунд еще не влезать?
Но девушка отскочила, избежав захвата, и скорчила гримасу:
– Отвали, Марвин. Не видишь, что ли, что тут творится? Ты сейчас пойдешь и, как обычно, утолишь свою страсть с Гестером, убрав свои лапы подальше от бедер этого жирного червяка.
Марвин отвел глаза.
– Что скажешь, Купер, эти ребята все еще кажутся тебе участливыми незнакомцами? – ухмыльнулась Сесстри, уставившись на Марвина. Тот агрессивно прищурился, но предпочел промолчать. – Этот парень работает на нежить. Как тебе идея оказаться закованным в цепи в логове истлевших колдунов, мыслящих и двигающихся с невообразимой скоростью? Хочешь стать их рабом? Или, к примеру, завтраком?
– Не слушай ее. – Марвин повернулся к Куперу. – Пойдем со мной, и я покажу тебе свободу.
– Не стоит, если только в твои планы не входит оказаться расчлененным, – голос Сесстри звучал совершенно обыденно. – Купер, мы с Эшером можем тебе помочь. Не стоит якшаться с этими отбросами. Не глупи.
– Пойдем со мной, – умоляющим тоном произнес Марвин. «Сейчас».
Его печальный взгляд и влажные губы были подобны песне сирен, и Куперу так хотелось никогда не разлучаться с этими губами, прикасаться к гладкой коже, ощущая под пальцами мышцы, волосы и пот. Но и предупреждение Сесстри было не так просто проигнорировать, да и к тому же она вряд ли бы сказала нечто подобное, будь ей и в самом деле начхать на Купера. Он никак не мог принять решения, а потому предпочел просто довериться голосу инстинктов, на который обычно не обращал внимания.
– Нет, – заявил он.
Да, это было то самое слово, и было так здорово наконец-то произнести его.
Он стремительно развернулся и бросился бежать; кровь, стучавшая в его висках, выбивала ритм побега. Купер оказался за пределами дворика и скрылся в уходящем к поверхности туннеле, прежде чем Сесстри и Марвин успели еще хоть что-нибудь сказать. Колокола, распевавшие в его голове на тысячу голосов, подгоняли бежать все быстрее и быстрее, спасаясь от… От чего? В какое-то мгновение гул колоколов слился в оглушающий и выбивающий слезы поток белого шума, оборвавшийся общей высокой нотой, и все стихло. Купер убегал и от Сесстри, и от Марвина, и от их обоюдной лживости. Он буквально ощущал спиной их взгляды, словно бы в него одновременно целились сразу два снайпера.
«НеУходи!» и «НеСейчас!» – завывали их мысли. А затем где-то в той части мозга Купера, что отвечала за речь, раздался голос Марвина: «Я не такой, каким она пытается меня представить».
Купер всхлипнул и помчался еще быстрее, а вокруг вновь загудели колокола.
Хотя глаза его застила пелена слез, он продолжал бежать – сквозь гору, сквозь музыку, через мост из костей титанов и бетона. Он удирал от колоколов, минуя залитую пивом площадку, где раньше стояла бочка с пилотом, возвращаясь по собственным следам обратно в Неподобие, где его бросил Эшер, – но в последний момент передумал идти туда, поскольку уже смеркалось и места эти выглядели теперь зловеще. Посему Купер свернул, петляя по незнакомым ему улицам; практически никто из усталых обитателей Неоглашенграда не обращал на него внимания. И вот наконец он устало опустился на землю в тени трехэтажного строения посреди загаженного двора, где до него доносились лишь голоса играющих в странные игры детей. Все, о чем он мог сейчас думать, так это о доме.
Глава третья
Я пришел к пониманию одного простого факта: нет ни на земле, ни на дюжине небес места прекраснее Миссури. Если только не считать Арканзаса.
Никсон неспешной походкой вошел в доходный дом Мау, вспоминая о сытном ужине по субботней скидке у Лютес. Он делал вид, будто даже и не замечает ни галдящих грязных беспризорников, ни запаха кипящих в котле листьев одуванчика. Какие-то коричневые корешки качались, подобно всплывшим утопленникам, на поверхности бурлившей в кастрюлях воды, но Никсон горделиво отворотил нос от этого никогда не снимавшегося с огня варева – сегодня он набил живот жареным мясом и тушеной картошкой, и хотя бы на сей раз ему не пришлось есть на бегу. Да, он купил достойной человека еды и употребил ее, как подобает джентльмену. Насколько это возможно, когда сидишь на заднем дворе «Жюли и Гюллет», пристроив тарелку на коленях и запивая ее содержимое желтоватым пивом из надтреснутой кружки.