— Я тебе не мальчик, Радионов, чтобы ты меня гонял в хвост и гриву. Я себя уважаю.
— Алексей Фёдорович, я вас понял, можете не продолжать дальше, ступай, пиши заявление по собственному желанию, разрешаю тебе не отрабатывать положенные две недели.
Алексей вышел от Михаила ни с чем под косые взгляды сотрудников, Алиса прошла в кабинет шефа, нарочито задев локтем бывшего заместителя.
— Вот, нашла, как и просили.
— Машная Вера Ильинична. — Прочитал Михаил записку секретарши. — Что же отличная работа, спасибо. — Алиса продолжила стоять и любопытно выжидать, что же будет дальше, но шеф рукой указал ей на дверь, а сам начал звонить тёте Машки.
Михаил долго звонил, слышал длинные гудки в трубке, но на том конце никто не отвечал, он даже подумал, что Вера могла сменить номер телефона, всякое же бывает. Но перезвонил снова и услышал слабый женский голос.
— Алло.
— Алло, Вера Ильинична. Здравствуйте. Меня зовут Михаил. Я у вас через риелтора купил квартиру.
— И что? Что-то не так с квартирой? — Тётя Машки еле говорила, как-то хрипло или простуженно.
— Да нет, всё так. Просто в квартире остались ваши вещи, можете их приехать забрать?
— Вещи, какие вещи? — Голос Веры задрожал. — Я не приеду. Не надо мне ничего. Можете всё выбросить, что нашли. — И в трубке снова послышались гудки.
«Класс, Михаил Романович! Ты просто показал сам себе мастер-класс дипломатичных переговоров. Так тебя ещё быстро никто не отшивал. Учись, как вовремя закончить разговор и слиться.», — говорил Миша сам с собой. Он не знал, расстраиваться ему или негодовать, что тётя Вера и двух слов не дала ему сказать, скорее его озадачило и взволновало состояние женщины, судя по голосу, у неё не всё было в порядке. И Михаил дал задание специалистам службы безопасности «Мишеллиона», чтобы они собрали информацию о Машной Вере Ильиничне. Уже через час у него на столе лежало на неё досье с информацией, какой только можно и нельзя, вплоть до того, что тётя Маши находилась на больничном с ларингитом в съёмной комнате в коммунальной квартире.
Дверь коммунальной квартиры открыла ярко-накрашенная дама преклонного возраста с седыми кудрявыми волосами и сигаретой в изящном мундштуке в руке в вечернем тёмно-зелёном бархатном платье.
— Какой прелестный экземпляр. Вы к кому?
— Вера Ильинична здесь живёт?
— Малахольная-то? Здесь. Жаль, вы не ко мне. Я сегодня даю вечер романсов. — И оставив после себя шлейф крепких сигарет, дама молча повела Михаила к Вере.
Миша постучал для приличия в дверь, но так как Вера не отозвалась, то робко вошёл сам, не дождавшись ответа. На видавшем виде диване, за которым на стене висел один из тех знаменитых советских ковров с оленями, лежал лицом к стене женщина в спортивном костюме и длинных шерстяных носках.
— Вера Ильинична, вы меня слышите? — Женщина медленно обернулась на голос, прищурилась, всмотрелась и хрипло ответила.
— Слышу, не глухая. Вы кто? Чего вам надо?
— Я — Михаил Романович Радионов. Я вам звонил сегодня.
— Я же вам по телефону сказала — мне ничего не надо. — Глаза Веры наполнились слезами, отчего Миша почувствовал себя виноватым.
— Но это важная вещь для вас.
— В той квартире не могла остаться важных для меня вещей. Вы же видели, что я продавала её почти со всеми вещами, мебелью…лишь бы ничего не напоминало мне о…не важно.
— О Машке?
Вера удивлённо, быстро заморгала, села, свесив ноги с дивана и подозрительно посмотрела на Михаила.
— Вас Ирина подослала? Хочет сделать мне ещё больнее? Так я, итак, себя корю, доживаю свои последние дни. А ей этого мало?
— Кто такая Ирина? — Миша догадывался, что речь идёт о маме Маши, но решил услышать объяснение самой Веры.
— Вы правда не от неё? — Она недоверчиво заглянула Михаилу в глаза и с трудом передвигаясь, направилась к столу, налила себе из чайника в кружку воды. — Извините, угостить вас нечем, могу только чай предложить без сахара.
— А баранки найдутся? — Вера испуганно уронила чашку на пол и с тревогой посмотрела на Мишу.
— Кто вы на самом деле, и что вам от меня надо?
— Вера, вы хорошая, только невезучая, а ещё, кажется, лепите вкусные пельмени. — Вера осела на стул около стола, закрыла лицо трясущимися руками и заплакала.
— Хватит. Перестаньте. Я с трудом пытаюсь всё забыть, собираю себя по крупицам, зачем вы пришли, поиздеваться? Вам доставляет удовольствие смотреть, как я мучаюсь?
— Ни в коем случае, Вера Ильинична. Я всего на всего прошу вас поехать со мной на мою квартиру, вашу бывшую квартиру.
— Господи, нет, только не это. Я не смогу снова идти по этому двору, переступить порог этой квартиры. Три года прошло. Три года, а как будто вчера. Я не хочу снова возвращаться в воспоминания и винить себя, что…