"Я умираю... Я уже умер", - подумал Жорик, когда, в приступе боли и жара, стал куда-то проваливаться на фоне искажающихся и поплывших черт реальности.
Когда он вновь осознал себя, он понял, что вокруг теперь было темно. И абсолютно пусто. Не было ничего. Лишь немного погодя вдруг появились далекие звезды.
Он висел в пустом космическом пространстве, вдали от любых скоплений звезд и туманностей, в полной пустоте. Жорик проносился в этом пространстве, испытывая тошноту и леденящий ужас. Но вот он постепенно, издалека, начал приближаться к одной из планет, к далекому космическому телу.
- Смотри! Это - Земля! - сказал ему голос, будто бы исходивший от близко находящегося к нему человека. Но никого рядом не было. И тут его движение продолжилось, и он вновь завертелся и понесся куда-то, мимо обозначившейся впереди планеты - в дальнейшем же осознав, что приближается к космическому кораблю... И его туда засасывает!
И вот он уже внутри. Более того, собравшиеся вокруг люди смотрят на него с надеждой.
- Удачи вам в вашем крестовом походе, Капитан! - услышал он в то же время раздавшийся голос позади себя. Кажется, он когда-то уже слышал нечто подобное - в каком-то фантастическом фильме.
Внезапно, этот сон оборвался и закончился. Начался другой...
Налет нестерпимой грусти... Он помнил, как преклонил голову, как священник в храме благословлял его. Как он молился на дорогах, воткнув в землю пред собою меч... Каким нестерпимо долгим и бесконечным был путь. Жаркая, раскалённая пустыня, всё выжигающее солнце. Километры уже за плечами, нет ни капли воды... Зачем?
И вот из их отряда осталось только двое. Остальные - давно повержены врагом. Они отступают. Бегут, сворачивают на следующую улицу. И вот их, кажется, зажали, впереди - стена... Тупик. Трупы, повсюду за ними - трупы... По колено застилают землю мёртвые тела, застывшие в бешеном оскале, искорёженные злобой. Кровь, повсюду кровь... Даже на губах - её привкус. Вот, кривой саблей, была впереди снесена голова с плеч последнего соратника - и ему остаётся теперь одному отступать ещё дальше, вглубь переулка, до самой стены... Последнее, что он видит. А он даже не знает... "Как же название этого переулка?" - успевает подумать, и вдруг...
"Мокрый, - гулким эхом раздалось внутри его головы, - Его назовут потом - Мокрый"...
Его выносит долой из этого сна - так стремительно, будто кто-то выдергивает за волосы. Над ним теперь - крупные, бесконечные звёзды. Синее, бездонное небо. Вокруг - повсюду пески, барханы, уходящие до горизонта. Пустыня... Рассвет. Ветерок подул, прохладой овевая лицо. Холодно. Солнце встаёт. Розоватой дымкой подёрнулись небеса и барханы. Сиреневое небо, розовый песок... Он всегда хотел встретить рассвет в пустыне...
Он один. Бредет куда-то вдаль. Одинокий путник...
Неожиданно, он вдали замечает две тёмные точки - далеко, очень далеко отсюда. Но эти точки постепенно и быстро приближаются. Это два всадника, и будто скачут они ему навстречу. Вот всадники уже совсем близко. Спрыгивают с коней и подходят к нему.
- Здравствуй, странник! - говорит один из них. - Сейчас, вскоре, станет очень жарко. Надень на голову вот это, - и он подаёт, разворачивает и помогает ему надеть на голову длинную-длинную широкую повязку из тонкой белой материи - чалму.
- Ты теперь - один из нас, - замечает второй незнакомец. - Идём... Тебе давно было пора явиться. Мы ждали тебя.
Рассвет... Пустыня становится нежно-розовой, с сиреневыми тенями. За барханами их ждёт караван верблюдов. Пора отправляться в путь, чтобы добраться до нужного места. И сделать это до того времени, когда опустится самая жара... Только погонщики верблюдов знают тайные караванные тропы пустыни.
- Ты теперь - один из нас, - говорит один из выехавших ему навстречу всадников.
Глава 5. С чистого листа
.
Наутро, едва Петька проснулся, как услышал, что открывается входная дверь.
Он мгновенно спустился вниз по приставной лестнице, подумав, что к Алику так рано никто и никогда не заявлялся - тот был ярко выраженной совой. Или, скорее - филином. А значит - это к нему самому, к Петьке. И действительно, он не ошибся, и визит был по его душу: к нему приехала мать. Как обещала.
- Здравствуй, Петя! - сказала она с порога. - Ничего не привезла тебе из гостинцев - отец твой не даёт ни копейки.
- Ну что ты, мама! Я не голоден, - сказал Петька, оглядывая с ног до головы невысокую худенькую женщину, простоволосую, с русыми волосами до плеч и со следами ушедшей красоты на стареющем лице, с провалившимися глазами и тенями-кругами под ними. Лишь глаза женщины - наверное, как и в молодости, - были большими, ясными, по-прежнему широко распахнутыми... И - на мокром месте.
- Я всё понимаю, сынок: что вы с отцом давно не находите общий язык. И вам, вдвоём, нет места в одной мастерской. К тому же, он все деньги себе всегда забирает. В последнее время он еще больше пьёт, к тому же. А когда пьёт - злой становится. В общем, я тебя понимаю, почему ты вместе с нами не живешь. Сама бы ушла куда, да только дом на отца твоего оформлен, и куда я пойду! Добро, что ли, кинуть, вместе нажитое? Да и - кто ж о нём, неразумном, позаботится кроме меня? Он мою заботу воспринимает, как воздух, как должное. А не будет меня рядом - он же совсем опустится... Жизнь такая просто пошла, тяжелая. Он - не плохой мужик, в общем-то. И не виню я его ни в чем. Его понять можно. Но я... Не об этом хотела сказать, впрочем. Только о том, что ты - живи как хочешь, сынок. Но не пропадай больше так, надолго... Извелась я вся, чего только не надумала... Искать - не искала, через властей. Боялась, если честно. Вдруг... Опять не о том говорю. Сынок! Тут бабушка недавно как раз письмо прислала - подумать только, из соседнего города, а тут ехать-то - минут сорок на автобусе... Письмо! Только вот, опасно ей, одной, ехать сюда, она Ростова совсем не знает. А ни мобильника, ни телефона, ни компьютера - у неё нет...
- Так - что пишет, бабушка-то? - спросил Петька, подумав про себя, что были у него правильные ощущения, когда он был котом, что есть у него в Новочеркасске родственники - в человеческом обличии, разумеется... И многие дома знакомыми казались. Не только из кошачьей бытности.
- Бабушка удивляется, что ты очень давно к ней не наведывался. А ведь ты для неё - как сынок поздний. Всё детство на целое лето я тебя к ней отправляла, кроме того времени, которое ты проводил в детских лагерях. И когда студентом стал - ты у неё жил поначалу. Потом только общежитие тебе дали, ты ж на заочку перевелся - и работать при институте пошел, электриком. Зря подумал, что после, быть может, общежитие приватизируют и комнату тебе дадут... Да в наше время - держи карман шире. В общем, соскучилась она по тебе... Бабушка. Хочет, чтобы приехал - хотя бы в последний раз с тобой повидаться. А я и не знала, где ты. Но, сразу после письма и ты объявился - неспроста это, поезжай к ней, Петя.
- В последний раз? Что, так всё плохо?
- Не думаю. У неё в роду - все долгожители. Просто, грустно ей. И одиноко.
- А письмо - можно прочитать? - спросил Петька, подумав о том, что на нем написан обратный адрес, которого он не знает.
- Да забирай его совсем. Там - сплошь о тебе. Какой ты хороший внук. Съездишь к ней?
- Обязательно! - заверил Петька.
На вечер у Алика вновь намечался гай-гуй. А Петька стал собираться.