Призрачные белые птицы бродили по воде совсем рядом. Мимо меня прошел корабль, тоже призрачный. Сквозь его борта я видел гребцов, их живые души мерцали, как пламя свечи. Если кто-то на судне и заметил меня, я показался ему призраком или просто куском утреннего тумана. Никто меня не окликнул.
Чуть позже, когда я вернулся в Город-в-Дельте, мне пришлось прокладывать себе дорогу сквозь толпу, сгрудившуюся у разрушенных ворот. Солдаты пытались успокоить народ, утверждая, что случилось землетрясение, но никто им не верил. Собравшиеся прорицатели и предсказатели судьбы вещали нелепейшие и абсурднейшие вещи, но, к счастью, среди них не было ни одного чародея, который мог бы понять, что произошло на самом деле.
В самом городе толпа вполне терпимо отнеслась к сумасшедшему мальчику, наделенному магическим талантом, – почти голый он носился вокруг храмовых колонн, а длинные нечесаные волосы развевались у него за плечами. Он с самозабвенным видом выкрикивал какую-то чушь и выделывал разные трюки с огнем и дымом, которые поднимались у него с ладоней. Таким образом ему удалось заработать несколько монет. В полуденную жару, когда все разошлись по домам, к сумасшедшему мальчику неожиданно вернулся рассудок, он направился к торговым павильонам и купил там одежду для двоих и еду, необходимую для путешествия. И там его никто ни о чем не спросил. Торговля в последнее время шла не слишком бойко. А покупатель, в конце концов, всегда останется покупателем.
Я понял, что Тика стала приходить в себя, когда она начала меня пилить.
– Какой же ты неряха, Секенр, – обычно ворчала она, – во многих отношениях ты так и остался маленьким мальчиком.
Она коротко подстригла мне волосы, как это принято в Дельте. Она то и дело чистила и разглаживала мою одежду. Как только руки или ноги у меня пачкались, она немедленно отправляла меня мыться.
– Ты должен выглядеть прилично, – постоянно повторяла она.
Мы брели вдоль реки по западному берегу, направляясь на юг и удаляясь от Дельты, по той же дороге, по которой мы уже шли когда-то, только в противоположном направлении. Сама земля здесь, казалось, покрылась шрамами после нашествия заргати. Бывало, мы шли по несколько дней, не встречая ни единой живой души, мимо руин городов и груд пепла. Но дальше к югу, за поворотом реки, последствия войны были уже не столь катастрофическими. Здесь многие выжили. Крупные города выдержали осаду, а деревенские жители нашли укрытие за городскими стенами.
Так что я мог пророчествовать, а Тика танцевала или играла на тамбанге или зутибаре. Иногда люди просили меня возложить на них руку, дабы изгнать злых духов, и иногда мне это даже удавалось.
На жизнь мы зарабатывали вполне достаточно. Мы повсюду представлялись братом и сестрой.
В Тадистафоне, неподалеку от границы со Страной Тростников, мы встретили четырнадцать чернокожих мужчин с иссиня-черными бородами, одетых в яркие туники.
– Арнегазад! – закричал я и побежал, чтобы обнять его. Он засмеялся, крепко сжал меня в своих громадных ручищах так, что мои ноги оторвались от земли, и закрутил вокруг себя. Это была радостная встреча.
– Тебе удалось сделать свое дело в Городе-в-Дельте? – спросил он.
Тика стояла вдали, смущенно разглядывая их.
– Да. Я сделал все, что мог.
– Ладно, расскажешь об этом попозже. Или вообще не рассказывай, если не хочешь. – Арнегазад снова улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.
Я представил Тику, а потом спросил друзей об их успехах.
Арнегазад закатил глаза.
– Увы! Какие там успехи! Двери закрывались у нас перед носом. Нас даже пытались забросать камнями. Никто в Дельте не хотел обращаться к величайшему в мире врачу только из-за того, что у него черная кожа.
– Они помнят заргати, – сказала Тика, – и все еще боятся.
– Неужели они столь невежественны? – вмешался в разговор Дельрегазад с характерной для него несдержанностью. – Неужели они принимают нас за дикарей просто из-за цвета нашей кожи?
Я пожал плечами, уставившись в землю.
– Возможно…
Арнегазад потрепал меня по плечу.
– Сейчас это уже не имеет значения.
Он повел нас в таверну, где мы сели обедать, и за столом он сказал:
– Увидев знаменитый Город-в-Дельте и не испытав особо сильного потрясения, мы с братьями соскучились по своей родной стране. Вы не хотите отправиться туда вместе с нами?
Так мы с Тикой присоединились к ним, и наше путешествие растянулось почти на год. Около месяца у нас занял переход через Пустыню Белого Огня; на третьей неделе пути мы немного отдохнули у озера между холмами. Живший у озера низкорослый, очень смуглый мужчина, радушно принял нас и с радостью обменял рыбу и зерно на яркую одежду из Тсонгатоко; но наш путь лежал дальше через другую пустыню, не нанесенную ни на одну из известных мне карт – на языке Тсонгатоко она называлась Века-Ху-Танна, что означало «Кузница Солнца». Понятно, что ни в языке Дельты, ни в языке Страны Тростников названия для нее не было.
После многочисленных тягот, после того, как мы с Тикой в нестерпимой жаре Кузницы Солнца почернели почти так же, как и наши спутники, мы наконец добрались до Тсонгатоко, Страны Черных Деревьев, где города лежали глубоко в джунглях, а люди жили внутри стволов деревьев и строили дома на верхних ветвях. С помощью заклинаний и специальных инструментов жрецы могли изменять форму деревьев, влияя на их рост. Никто здесь не вбил ни единого гвоздя и не пилил досок. В стране, где в деревьях видели разумных существ, непосредственных выразителей воли богов, такого сразу сочли бы богохульником.
Если долго учиться, можно услышать, как лес говорит на своем собственном языке. Многие жрецы Тсонгатоко целиком посвящают свою жизнь его освоению.
В лесу была и громадная библиотека, где текст не выжигался, а рисовался цветными чернилами в дуплах живых растений и напоминал каллиграфический шрифт с орнаментами и миниатюрами. По мере своего роста дерево вбирало в себя все больше и больше знаний народа Тсонгатоко. Иногда отдельные слова, предложения, а то и целые книги появлялись сами по себе. Иногда невидимые руки изменяли или исправляли написанное людьми.
Среди жрецов Тсонгатоко находились и такие, кто посвящал всю свою жизнь изучению этих таинственных надписей.
Высоко в ветвях я обнаружил висящую плетеную клетку, в которой сидел невероятно сморщенный голый старик. Вначале я был шокирован тем, что с ним обращаются таким образом, но тут ветер раздвинул ветви деревьев, и в неровном вечернем свете я разглядел, что дверь клетки открыта.
В этом месте я ощутил невероятно сильную магию, но не черную магию, присущую чародеям, а чистую, белую.
Древний старец пошевелился. Подобравшись поближе, я увидел, что он принадлежит к неизвестной мне расе, возможно, даже не человеческой. Его кожа была серо-синей, скулы и подбородок уродливо выдавались вперед на фоне глубоко запавших глаз.
Когда он начал двигаться, я к своему глубочайшему изумлению обнаружил, что у него есть крылья.
Открыв свои кошачьи желтые глаза, он принялся долго и пристально разглядывать меня.
Он обратился ко мне на языке мертвых, назвав истинным тайным именем, тем, которое дала мне Сивилла, приблизительно с такими словами:
– Найди третий путь, средний путь между черной и белой магией. С одной стороны, это волшебство и чудеса, проистекающие от богов. С другой, чародейство, зло, убийства, бесконечные страх и боль, как тебе прекрасно известно. Найди средний путь. Я поручаю тебе это.
Я настолько испугался его, что едва не упал с дерева – было так высоко, то я разбился бы насмерть. Мне пришлось прижаться к широкой ветке и лежать там, трепеща и истекая потом. Лишь когда спустилась ночь, скрывшая от меня крылатого старца, я смог сползти с дерева на твердую землю.