— Нет, спасибо, дорогая, — сказала миссис Кэткарт, покачав головой в белом чепце, когда Амели протянула ей блюдо с печеньем. Глядя на ее слегка наморщенный лоб, можно было подумать, что она обсуждает особенно сложный узор для вязания или волнуется за судьбу вышедшей замуж служанки. — Вы совершенно правы насчет того, что без руки стрелять трудно, но не будет ли более по-христиански просто застрелить его?
Амели с резким стуком поставила чайник.
— Но как тогда мы сможем его допросить?
Миссис Кэткарт подумала.
— И в самом деле, как? — пробормотала она, деликатно отхлебывая чай. — Действительно, как?
Амели беспокойно повернулась в кресле, чтобы посмотреть в окно, в котором отразилось ее нетерпеливое лицо.
— Не понимаю, почему Ричард не позволил нам пойти за ним, — посетовала она с досадой.
Верность семье вывела Генриетту из задумчивого молчания.
— Мы не можем рисковать школой, — объяснила она, кажется, в тысячный раз.
Прошлым вечером после столкновения с Майлзом Генриетта собрала разбежавшиеся мысли и напомнила себе, почему, собственно, она шастала в темноте по дому, и объявила брату о появлении монаха-призрака. На войне не до таких глупостей, как разбитые сердца; и хотя мир словно бы разлетелся вдребезги, когда в кабинете она вырвала у Майлза свою руку, во внешнем мире беспечно вставало и садилось солнце, планеты вращались по своим неизменным орбитам, а где-то в Суссексе замышлял злодеяние французский шпион.
Генриетта немного понежилась в лучах благородной самоотверженности. Девушка рисовала себя таинственной фигурой под вуалью, источником постоянной гибели французов и удивления и догадок дома.
— Разбитое сердце, знаете ли, — будут шептаться люди.
— Бессердечный негодяй… всегда так… Но пусть ее потеря послужит к выгоде Англии. А как она поймала Черного Тюльпана…
Призрачная болтовня оборвалась, и Генриетта скорчила себе рожицу. Совершенно невозможно представить Майлза в роли коварного соблазнителя, не больше чем ее — в роли трагической героини. И потом, она никогда не понимала, каким образом трагическим фигурам под вуалью удается чего-то достичь, когда у них постоянно пелена перед глазами. Неужели они не натыкаются без конца на столики? Но именно поэтому, решила Генриетта, из нее никогда не выйдет трагической героини. Над ней тяготеет проклятие логического ума.
Ее невестка, над которой проклятие логического ума не тяготело, обрадовалась известию о шпионе и ничего так не хотела, как броситься в парк — в маске и с пистолетом в руке.
Ричард не обрадовался.
Оттащив Амели от двери, Ричард заметил: погоня за шпионом только подтвердит все подозрения шпиона, если — охлаждая их пыл, добавил он — шпион вообще существовал. Ночная беготня по территории поместья с пистолетом в руке гарантированно убедит любого скрытого наблюдателя, что в Селвик-Холле есть что порасследовать.
— Но неужели ты не понимаешь, — заспорила Амели, — что, если мы его застрелим, некому будет расследовать!
Ричард сжал губы, обрывая звук, который мог бы оказаться ворчанием, если бы ему дали такую возможность.
— Мы не знаем, один ли он. Могут быть и другие. Ты готова так рисковать?
Не прошло и нескольких минут, как Ричард, несмотря на отсутствие плаща и маски, снова превратился в Пурпурную Горечавку, приказав выставить дополнительных часовых на территории и в старой норманнской башне. Предпочитая как можно дольше скрывать зловещую новость от остальных гостей, Ричард неохотно согласился провести большую часть запланированных на следующий день мероприятий. В конце концов стрельба по мишеням — самое обычное времяпрепровождение и не должна привлечь чье-то пристальное внимание, а разные странности поведения можно оправдать проведением пикника. Занятия с веревками отменили, к большому облегчению Генриетты. Она и без упражнений на весу, в нескольких футах над землей, с трудом сражалась с головной болью.
Генриетта вернулась в настоящее, когда Амели наклонила чайник с опасностью для эксминстерского ковра и новых шелковых туфелек девушки. Она поспешно подобрала ноги под стул и убрала муслиновые юбки из-под капающего чайного носика.
— С моим планом все было бы много проще, — настаивала Амели.
— Но зато нам не пришлось отменять наши сегодняшние дела, — примирительно вставила миссис Кэткарт. — Ваш муж чрезвычайно умно поступил, поставив часовых в башне.
— Автократично, — проворчала Амели.
— Ужасно, — автоматически поддержала Генриетта, но не от души. В приоткрытую дверь она услышала негромкие шаги по мраморному полу, бурный разговор между мужчинами, все ближе, ближе…