Майлз издал звук, долженствующий означать скромное отрицание.
Маркиза продолжала настаивать.
Генриетта подавила в себе желание помахать рукой перед их лицами и крикнуть: «Эй! Я здесь!»
— Лично я предпочитаю кататься по центральной аллее, — громко сказала она, только бы не молчать.
— Нет, ничего подобного, — заметил Майлз.
Генриетта сердито на него посмотрела:
— Я недавно пришла к такому мнению.
— Ты ненавидишь центральную аллею. Ты сказала, что только напыщенные фаты и чересчур разодетые…
— Да! — перебила его Генриетта. — Спасибо, Майлз.
— В юности, — понимающе вмешалась маркиза, каким-то образом ухитряясь смотреть на Генриетту сверху вниз, хотя обе они были приблизительно одного роста, — мнения меняются очень быстро. Когда вы станете постарше, леди Генриетта, вкусы у вас устоятся.
— Да. — Генриетта так же понимающе кивнула. — Я представляю, что именно это и происходит, когда человек уже не может так свободно двигаться. Вы очень страдаете от скованности суставов? У моей матери есть замечательное средство от этого, если пожелаете.
Укол получился мелким, детским и далеко не умным, но попал в цель. Маркиза чуть-чуть прищурилась. И данное выражение не пошло на пользу ее внешнему виду: в уголках глаз обозначились мелкие морщинки. Генриетта надеялась, что Майлз ничего не упустил.
— Вы так добры. — Убрав ладонь с ее постоянного места на руке Майлза, маркиза с внятным треском сложила веер и пристально посмотрела на девушку: — Скажите мне, леди Генриетта, вы разделяете интересы вашего брата?
Генриетта покачала головой.
— Нет, моя мать не позволяет посещать игровые заведения. Они могут помешать мне вовремя лечь спать.
Майлз ткнул ее в бок. Сильно.
Генриетта ткнула в ответ. Еще сильнее.
— Какого черта с тобой сегодня происходит? — пробормотал Майлз.
Маркизе не понравилось, что ее игнорируют.
— Простите, мистер Доррингтон, вы что-то сказали?
— Ничего! — хором ответили Генриетта и Майлз, и в этот момент большие часы в холле начали отбивать полночь.
За шумом толпы — сотни людей говорят и смеются, музыканты играют, ноги топают по паркету — звон часов едва можно было расслышать, но слабое эхо этого звука заставило Майлза застыть на месте.
Проклятие! Если он хочет забраться в дом Вона, нужно спешить, пока графу не наскучили пресные развлечения, предлагаемые на балу у Мидлторпов, и он не отправился домой. Очень вероятно, что, прежде чем лечь в постель, Вон заедет на другие вечера, но Майлзу будет спокойнее, если Джефф проследит за его светлостью.
— Мы продолжим наши прогулки по парку завтра, мистер Доррингтон? Там еще столько неизведанных тропинок.
— Э… конечно, — сказал Майлз, даже не зная, на что соглашается. Он отвесил поклон куда-то между Генриеттой и маркизой. — Прошу меня простить, дамы, я только что вспомнил об одном своем обещании Пинчингдейл-Снайпу. Всего доброго, леди Генриетта. Крайне сожалею, но необходимость вынуждает.
— Ничего страшного, — вежливо проговорила маркиза. Она протянула Майлзу руку так, что тому ничего не оставалось, как поцеловать ее. — До завтра, мистер Доррингтон. Приятного вечера, леди Генриетта. Я получила исключительное удовольствие.
— Слова бессильны передать всю глубину моего восторга, — вежливо ответила Генриетта и повертела пальцами вслед удаляющейся маркизе.
— Что все это значит? — вопросил Майлз, поворачиваясь к Генриетте.
Мисс Селвик встала на цыпочки, выпятила грудь и томно положила ладонь на руку Майлза.
— О, мистер Доррингтон, как вы бесконечно обаятельны! Заявляю — в экстазе от вашего присутствия я лишусь чувств.
— Неужели так удивительно, что я могу кому-то понравиться? — поинтересовался Майлз.
Генриетта фыркнула.
— Если ты еще немного ей понравишься, вас обоих попросят из бального зала.
— А ты не должна ни с кем танцевать?
— Он забыл.
— А! Так поэтому ты в столь дурном настроении? — спросил Майлз.
— Я не в дурном настроении.
Майлз с нескрываемым сарказмом посмотрел на нее:
— Может, скажем просто, что ты не являешься обычным своим воплощением очарования и доброго расположения духа?
Генриетта злобно уставилась на него.
Майлз с преувеличенной тревогой попятился.
— Или я могу вообще ничего не говорить и тихо уйти.
Генриетта всплеснула руками:
— О, просто уходи. А я забьюсь в какую-нибудь уютную норку.
Майлз спросил себя, не следует ли ему остаться, предложить лимонаду или кадриль, но стрелки часов неуклонно сдвигались за полночь. Кроме того, мисс Селвик в плохом настроении представляла собой редкое и пугающее зрелище. Поэтому Майлз лишь дружески ей улыбнулся, проследил за девушкой, пока она не встретилась с Шарлоттой, которая, заметив раздражение Генриетты, немедленно поинтересовалась причиной ее неважного настроения — из другого конца комнаты до Майлза донеслось слабое: «И чего все спрашивают меня об этом!» — и двинулся на поиски Джеффа, планируя осуществить часть первую своего коварного плана.