Глава 2
Ференц заканчивал трапезу в ресторане на углу Германнштрассе, когда к его столику подошел официант и подал на подносе листок бумаги. Антиквар взял записку, пробежал ее глазами, а затем окинул взглядом обеденный зал.
Среди позолоченных колонн и бордовых портьер он сразу заметил высокого мужчину в сером пальто военного кроя. На его бледном лице, не разбавленном ни белесыми, по-солдатски стрижеными волосами, ни светлыми усами, выделялись только серые глаза. Такие же бесцветные, как и все остальное, они горели яркой, неутолимой жаждой действия.
Их взгляды на мгновение встретились, и Ференц чуть заметно кивнул, после чего расплатился по счету и направился прямо к незнакомцу.
— Господин Хорст?
— Инспектор Хорст, - поправил его мужчина, - венская криминальная полиция. Пройдемте, мне нужно с вами поговорить.
— О чем? – Ференц надел пальто и последовал за полицейским.
— О смерти господина Гюнтера. Прошу. – Хорст открыл дверь полицейского автомобиля и нырнул вслед за Ференцом внутрь.
Когда колеса загудели в монотонном ритме мостовой, инспектор повернулся к своему пассажиру.
— Зачем к вам приходил внук Гюнтера?
— Он хотел показать мне одну вещь.
— Дайте-ка я угадаю: это была языческая маска.
Полицейский ехидно взглянул на Ференца, но глаза того выражали лишь вежливый интерес. Тогда Хорст вновь стал серьезен.
— Не зря я приказал своим ребятам проследить за ним. – Его пальцы постукивали по бронзовому поручню, а взгляд скользил по лицу Ференца, словно инспектор пытался прочесть его мысли. – Так и знал, что рано или поздно он начнет выносить из дома ценности.
— Разве полиция интересуется этим делом? Я думал, господин Гюнтер умер от естественных причин.
— Доктор тоже так думал, пока я не настоял на детальном вскрытии.
— И что же оно показало?
— Он был отравлен. – Полицейский посмотрел ему прямо в глаза. Ференц сохранял полнейшую невозмутимость, и Хорст продолжал. – Что интересно, очень необычным ядом. Подобные яды распространены в тропиках. Вас это не удивляет? Вам все это уже известно?
— Нет, неизвестно. – Ференц покачал головой. – Значит, в тропиках… И вы думаете, что раз маска, которую взял внук…
— Именно так, - сказал полицейский уверенно. – Она с тропических островов, и потому вполне может содержать в себе подобный яд. А внук, который был вхож в дом Гюнтера, мог легко воспользоваться этим ядом, чтобы избавиться от деда. Так что молодой Гюнтер сейчас в камере, а маску, если она у вас, прошу передать мне.
Ференц бросил взгляд на свои руки и внезапно подался вперед. Перед его внутренним взором промелькнули врезавшиеся в память детали: налитые кровью глаза, черный язык…
— Я отдам вам эту маску, - сказал он, чувствуя, как краска схлынула с его лица. – Только прошу вас, не прикасайтесь к ней без перчаток...
— Это почему? – Хорст присмотрелся к своему спутнику. – Да что с вами?
Лицо Ференца посерело.
— Мне кажется, - пробормотал он, - что яд как раз и находится на поверхности этой маски. Он действует через кожу, и когда я притронулся к ней…
— Черт... Шнайдер, гони в госпиталь!
Сидевший за рулем полицейский дернул за рычаг, паровой котел яростно засопел, и экипаж, распугивая лошадей, помчался в сторону больницы.
Через час инспектор Хорст вошел в палату. Ференц сидел в кровати. Его руки вяло лежали на источавшей лекарственный запах простыне, но к лицу уже возвратился здоровый цвет.
— Как вы себя чувствуете? – Полицейский сел на стул.
— Гораздо лучше, спасибо. – Ференц бледно улыбнулся. – Благодаря вам, было предотвращено еще одно отравление.
— Преступления лучше предотвращать, чем расследовать, - заметил инспектор. – Так меньше бумажной работы.
Он протянул Ференцу ключ.
— Надеюсь, вы не возражаете. Чтобы не терять времени, я съездил в вашу лавку и изъял маску.
— Превосходно. – Ференц прицепил ключ к цепочке на жилете, висевшем на стуле. – Очень интересно, что вы на ней найдете. Но это, наверное, тайна следствия.
— Так точно. Кстати, я навел о вас справки. – Глаза инспектора сузились. – Оказывается, у вас та еще репутация.
— Вот как? – Ференц невольно выпрямился.
— Это же вы навели полицию на след настоящего убийцы баронессы Хемвик?
— Ах, это… - Антиквар улыбнулся, но его глаза затуманились. – Я был тогда молод и глуп. Зная все, что я знаю сейчас… В общем, с тех пор я оставил занятия психометрией.
— Но Гюнтер-младший не просто так принес вам маску, не так ли? – Прохладные глаза полицейского сверлили лицо Ференца. – Он ведь хотел, чтобы вы разобрались в смерти его деда? Так сказать, одним прикосновением.
— Так и было. – Он откинулся на подушку и расправил простыню. – Но, как видите, вы меня опередили. Что вполне доказывает несостоятельность этого метода.
— Что ж, здесь мне и возразить нечего. Если угодно, ответьте мне на один вопрос. Это не имеет отношения к делу, но я не люблю оставлять невыясненных обстоятельств.
— Прошу вас.
— Вы еврей?
Ференц чуть заметно улыбнулся.
— Скорее венгр, - сказал он. – А может быть, уже и австриец.
— Не отрицайте. – Хорст внимательно посмотрел ему в глаза. – Я знаю, в наше время быть евреем не только немодно, но и опасно.
— О, неужели вы верите в эту риторику? – поинтересовался Ференц с улыбкой. – Это неплохой политический ход – в христианской державе во всем обвинять «убийц Христа», и он прекрасно работал в Средневековье. Но, в отличие от той эпохи, настоящей опасности для евреев сейчас нет.
Хорст хмыкнул без убежденности.
— А я уж подумал, что вы именно потому бреете бороду и усы, и не носите традиционной одежды, что опасаетесь преследований, - сказал он.
— Вовсе нет.
— Тогда почему?
— Растительность на лице и одежда – это лишь маски, - сказал Ференц задумчиво. – И точно так же, как маска языческого демона, они отражают верования того, кто их носит. А мои верования далеко отстоят от традиционного мировоззрения моего народа: они гораздо ближе к европейским, чем к восточным. Вот почему я не только не ношу традиционной одежды, но и не соблюдаю никаких обрядов.
— Но вы же не работаете по субботам, - заметил Хорст.
— Исключительно из соображений удобства: многие мои покупатели являются моими соотечественниками, а потому мне нет никакого резона открывать лавку в тот день, когда они не ходят за покупками.
— Понятно. – Он внимательно разглядывал лицо Ференца. – И что же, вы никогда не думали о возвращении, так сказать, в лоно своего народа?
— Если и думал, то недолго, и каждый раз убеждался, что это не только нежелательно, но и невозможно.
— Это почему же?
— Видите ли, помимо моего увлечения сверхъестественным есть еще кое-что… - Он с сомнением взглянул на полицейского. – Однако вам это, возможно, будет непонятно.
Хорст пожал плечами.
— Почему же? Я старый солдат и многое в жизни повидал. Не думаю, чтобы вам удалось меня поразить.
Ференц улыбнулся.
— Если бы я и хотел вас поразить, - сказал он, - то отнюдь не моими пороками, а потому позвольте умолчать об их точной природе. Могу лишь сказать, что это… обстоятельство было одной из причин, по которым я оставил занятия психометрией. Увы, оно мешает мне держать внутреннюю опору, а без внутренней опоры эзотерические занятия совершенно противопоказаны.
— Понятно. Ну что ж, выздоравливайте. – Инспектор встал. – Думаю, мы с вами больше не увидимся.