— Мне трудно в это поверить.
Наконец-то на улицу мистера Питерса пришел тихий праздник.
— Я предполагал, — сказал он, — что вы далеки от истины. Гродек, конечно, установил это с неоспоримой точностью. Когда вы появились у него и рассказали, что видели в морге труп Димитриоса, он сопоставил все, что рассказали ему вы, и все, что он незадолго до этого узнал от меня, и пришел к выводу: вы представляете для меня ценность только потому, что видели своими глазами лицо человека, которого турецкая полиция считала Димитриосом. По-видимому, вы пали жертвой весьма распространенного заблуждения, будто полиция располагает точными фактами. Я знал, тот, кого вы видели в морге, не Димитриос, но я не мог это доказать. Ну а вы легко могли опознать Мануса Виссера. — Он многозначительно посмотрел на Латимера и, поскольку тот по-прежнему молчал, спросил: — Как полиция установила, что это Димитриос?
— У него под подкладкой пиджака нашли удостоверение личности, выданное год назад в Лионе Димитриосу Макропулосу, — словно автомат, сообщил Латимер.
До него наконец дошел смысл шуточного тоста за процветание английской детективной литературы и последовавшего затем неудержимого смеха Гродека. Воистину, когда боги хотят посмеяться над человеком, они отнимают у него разум.
— Значит, нашли удостоверение личности, — повторил мистер Питерс. — Ужасно смешно. Можно просто помереть от смеха.
— Работники французского консульства признали удостоверение подлинным и, кроме того, на нем была фотография.
Мистер Питерс на сей раз пощадил чувства автора детективных романов и едва-едва улыбнулся.
— Я могу достать вам десяток таких удостоверений. Все они будут подлинные, все будут выданы на имя Димитриоса Макропулоса, и на каждом будет своя фотография. Вот смотрите!
С этими словами он достал из кармана свой вид на жительство, небольшую зеленую книжку, и раскрыл ее перед глазами мистера Латимера.
— Я очень похож здесь на самого себя?
Латимер отрицательно качнул головой.
— И тем не менее это моя подлинная фотография, снятая три года назад. Просто я не фотогеничен, как и многие другие. Вероятно, Димитриос воспользовался фотографией человека, похожего на Виссера. Между прочим, на фотографии, которую я только что вам показывал, снят человек, похожий на Виссера.
— Раз уж Димитриос жив, то где он сейчас?
— Он здесь, в Париже. — Мистер Питерс наклонился и похлопал Латимера по коленке. — Вы мне очень нравитесь, мистер Латимер, вы такой милый и скромный. Я обязательно вам все расскажу.
— Вы так добры, — произнес Латимер с горечью.
— Нет, нет, — сказал мистер Питерс с чувством, — не надо сердиться. Вы действительно имеете право знать все, и я вам все расскажу.
Теперь у него был вид человека, который всегда поступает справедливо, но только с теми, кто, с его точки зрения, достоин этого.
— Вы, конечно, понимаете, мистер Латимер, что все мы возненавидели Димитриоса. Некоторые надеялись отомстить. Я не из тех, мистер Латимер, кто пытается прошибить головой стену. Димитриос исчез, и отыскать его след было, конечно, нелегко. Тюрьма оставляет неизгладимое впечатление, и я, вырвав из сердца чувство злобы и мести, отправился за границу, чтобы рассеяться и восстановить душевное равновесие. Я стал странником, мистер Латимер. Переезжая из страны в страну, я иногда делал свой небольшой бизнес, но главным образом наблюдал и размышлял. Вы не представляете, сколько радости доставляет Божий мир, как это захватывающе интересно, когда пытаешься разобраться в поведении своих собратьев! Какая кругом неразбериха, мистер Латимер, как мало тех, кто хоть что-нибудь понимает! Проделав большую часть отпущенного мне пути, я иногда думаю, а не сплю ли я, не сон ли вся наша жизнь, не младенцы ли мы, убаюканные Всемогущим. Но ведь настанет день, Великий день, когда мы проснемся. Да, я совершал поступки, которых должен стыдиться. Но ведь Всемогущий все понимает, Он поймет, что я был вынужден, поскольку этого требовали интересы дела, совершать дурные поступки, Он ведь не похож на судью, ведущего допрос подсудимого, он отнесется ко мне как друг.