Дорогой друг!
Не знаю, как мне благодарить вас за ваше удивительное письмо. Думаю, вы на меня не обидитесь, если я признаюсь, что сомневался в ваших способностях, необходимых для достижения поставленной вами цели. Я с нетерпением жду встречи, чтобы послушать подробный рассказ о белградской глупости, о которой вы узнали в Женеве.
Мне удалось навести дополнительные справки о Евразийском кредитном тресте. Я думаю, они вам будут интересны.
Вам, быть может, известно, что отношения между Болгарией и Югославией ухудшаются с каждым днём. Я хорошо понимаю тревожное состояние сербов — стратегическое положение Югославии из рук вон плохо. Если Германия и её вассал Венгрия нападут на Югославию с севера, Италия — с юга, из оккупированной Албании, и с запада, с моря, а Болгария — с востока, страна окажется в кольце врагов. Единственная надежда, что русские ударят из Буковины во фланг немцам и венграм. Но самое-то интересное: Югославия не представляла и не представляет никакой угрозы для Болгарии. Это совершенно абсурдная идея, которую, однако, вот уже три месяца твердят газеты.
Все это было бы смешно, когда бы не было так опасно. Мне-то хорошо известно, как это делается. Пропагандистские фразы — всегда только прелюдия. Обычно стоящие у власти рассуждают так: если ложь не подкреплена фактами, значит, надо, чтобы эти факты были.
И вот две недели назад на границе с Югославией происходит пограничный инцидент. По болгарским крестьянам с югославской стороны произведён ружейный залп: один человек убит, несколько ранено. Естественно, полагают, что это сделали югославские пограничники. Вся пресса, конечно, негодует. А неделю назад правительство объявило, что купило у Бельгии несколько зенитных орудий противовоздушной обороны для укрепления западной границы. Правительство получило для этой цели заём у Евразийского кредитного треста.
Вчера я получил интереснейшее сообщение.
В результате проделанного югославскими властями расследования установлено, что четверо стрелявших не имеют никакого отношения к погранвойскам, более того, они не являются даже гражданами Югославии. Все они иностранцы, причём двое из них отбывали тюремное заключение в Польше за террористическую деятельность. Они сознались, что были подкуплены человеком, о котором известно только то, что он приехал из Парижа.
Я, разумеется, передал это сообщение в Париж. Буквально через час я получил от шефа распоряжение разослать всем нашим абонентам опровержение этого сообщения. Изумительно, не правда ли? Видимо, директорам Евразийского кредитного треста оно явно пришлось не по вкусу.
Что касается вашего Димитриоса, то я, право, не знаю что сказать.
Кто-то из драматургов сказал, что не всякую жизненную ситуацию можно представить на сцене, а лишь только такую, в которой публика может легко разобраться: проникнуться симпатией или, наоборот, антипатией; пережить чувство отвращения или негодования и обязательно сделать какие-то выводы, хотя бы и самые горькие. У меня, во всяком случае, Димитриос симпатий не вызывает. Мне бы очень хотелось, чтобы его жизнь оборвалась так же грубо и жестоко, как он это делал по отношению к другим. Но ведь это всего лишь моё пожелание. Я пытался понять его, но мне мешает отвращение. По-видимому, он представляет особый вид преступника, сформировавшегося при весьма специфических условиях. Я затрудняюсь их перечислить, но ясно по крайней мере одно: такие, как он, появляются тогда, когда хаос и анархия выступают под маской порядка и культуры.
Как помешать появлению таких типов? Но я чувствую, что вы уже начали зевать, а мне не хочется, чтобы вы обиделись и не ответили на моё письмо. Напротив, мне очень хочется, чтобы вы написали мне, чем вы занимались в Париже, не познакомились ли вы там с каким-нибудь новым Буличем или новой Превеза, но больше всего мне хочется увидеть вас опять в Софии. Судя по всему, война будет ещё не скоро, поэтому вы сможете прекрасно покататься на лыжах. В январе у нас разгар горнолыжного сезона. Я буду ждать вас с нетерпением.
Искренне ваш
Латимер положил письмо в конверт и сунул его в карман. Хороший он человек, этот Марукакис! И, конечно, он напишет ему, как только разберётся с делами.
Сейчас ему надо было найти мотив преступления, как можно тщательнее продумать обстоятельства убийства. Последняя книга оказалась несколько мрачной, поэтому надо не забыть про юмор. Мотив, конечно, всегда один и тот же — деньги. Жаль только, что завещание и страховой полис использовались авторами тысячу раз. Может быть, убить старую леди, у которой есть молоденькая родственница? Надо будет подумать. Место действия? Разумеется, сельская Англия, какая-нибудь деревушка. Время? Конечно, лето. Крикет, пикник на траве июльским вечером. Это как раз то, что всем нравится. Нравится даже ему самому.
За окном был уже вечер. Там, над линией холмов, садилось красное солнце. Скоро Бельфор будет позади. Впереди ещё два дня пути. За это время надо продумать сюжет во всех деталях.
Стало вдруг темно — поезд вошёл в туннель.