— Здравствуй, Микаэль.
Стоило ему коротко поздороваться, как слова сами собой начали вылетать из моего рта:
— Я так понимаю, дело в газете? Ты поэтому пришёл?
— Да. Всё так.
Удивительно, но он выглядел слишком расслабленным для того, чья личная жизнь, считай, вылилась наружу. Причём не его вина, что каждый третий знал о грязных сплетнях, затрагивающих нас обоих.
— Позволь сказать я...
— Это правда? — с надеждой во взгляде спросил он. — Неужели...
— ... Да, — выдохнула, не успев подумать, — всё так. Я питаю к тебе чувства, но... — в этот момент его выражение лица исказилось, и я не решилась закончить мысль.
— О нет... — тут он вскочил с места и принялся расхаживать туда-сюда. — Нет! Этого не может быть!
Я свела брови, потому как не понимала всей сути происходящего. Казалось, я дала ему не тот ответ, который он ожидал.
Хотя чего я ожидала? Сама не знаю. Мне было необходимо открыться ему, и, отчего-то решив, что он поймет, я выплеснула на него всю ту искренность, которую скрывала много лет в сердце.
— Это немыслимо! Противоестественно! — разгорячённо.
— Почему? — дрожащим голосом: — Я ведь не…
Однако в голове отозвались недавние слова: «Стоит тебе выкинуть что-то в стиле «я не тот, кем меня все считают», клянусь: Микариса ты потеряешь».
Я стояла у развилки, а выбор был предопределен.
— Погоди секунду… Ирис никак не мог успокоиться.
Я собиралась вывернуть сложившуюся ситуацию в неадекватную шутку, после которой ему, вероятно, стало бы легче оттолкнуть меня, приняв ложь, но в попытке остановить эльфа осознала, что его я потеряла. В моменте, где я попыталась перехватить его за руку и остановить, он молниеносно вырвался и отступил на несколько шагов, гневно шипя.
— Нет... Из-за тебя мой авторитет подорван, а репутация уничтожена. Я собирался спокойно решить эту проблему и заблаговременно отвергнуть и предостеречь тебя от любой попытки признаться, если вся мерзость из газеты является правдой.
— Ирис!
— Не подходи! Я не хочу тебя видеть. Никогда. Забудь обо мне и не смей приближаться.
После сказанного он со злостью распахнул двери и практически выбежал из помещения. Лишь с его уходом я ощутила, каково это, когда перехватывает дыхание, а в глазах темнеет от безысходности. Он даже не дал мне шанса объясниться.
Если бы он только подождал несколько лет, я смогла бы признаться ему, как и планировала. Возможно, тогда мы бы вместе что-нибудь придумали.
— Дьявол! — разгневанная от бессилия, я отчаянно смахнула со стола вазу.
Одиноко стоящая в центре стола хрустальная ваза стремительно полетела вниз. Хрусталь разлетелся на миллион осколков, каждый из которых был острым, как лезвие. Осколки, подобно моей детской влюблённости, драгоценными слезами застилали паркет и часть ковра.
Больно. Очень больно оказалось слышать жестокий, но справедливый отказ. Горячие слёзы одна за другой скатывались по моим щекам, и сколько бы я ни смахивала их, они не прекращались. Из-за пелены солёной влаги я не сразу заметила чей-то приближающийся силуэт.
— Уходите прочь! Уберётесь позже...
Чтобы служанка не увидела моих слез, я поспешила отвернуться. Однако, ощутив тяжесть на плече, а в последующем и широкую ладонь на щеке, что принудительно подняла мне голову, я испугалась, ведь столь много габаритных горничных в резиденции графа попросту нет.
Широко распахнула глаза, больше не от шока, а от испуга, ведь сквозь расплывчатую картинку я отчётливо рассмотрела янтарные огни. Янтарные глаза казались необъяснимо печальными, когда смотрели сверху вниз. Неужели я настолько жалко выгляжу?
— Что вы себе позволяете?! — опомнилась я и, спешно отвернувшись, отступила к стеллажу с различными статуэтками и книгами.
Не хватает мне очередной лжи на собственной совести. Теперь вот думай, как выкрутиться из абсурдной ситуации.
Ответа не последовало, но стоило мне сделать первый шаг к позорному побегу, до безобразия крепкие руки сомкнули меня в клещевидных объятиях.
Удалось не сразу осознать сути происходящего, ведь не каждый день меня зажимают где-то, кроме тренировочного плаца. Неужели Горный собирается выбросить меня в окно или, того лучше, повалить на пол и запинать ногами? Однако подорвало остатки моей выдержки отнюдь не пинок, а коснувшиеся уха слова.
— Забудь о нём. Он идиот.
В горле стоял ком.
Когда я умудрилась упустить прогрессирующую стадию ранних галлюцинаций? В надежде, что происходящее действительно является лишь плодом моего воображения, я застыла, прислушиваясь к себе.
Тепло тела, как и чужое дыхание, биение сердца, сила захвата рук — вполне реальные, чтобы быть обычными глюками.