Человек
Можно ведь поговорить о человеке?
Почему бы и нет.
«Человек – это то, что…» и далее ряд определений, долженствующих выделить некую главную черту на взгляд определяющего. Нет, не в этом плане.
А так, по-простому, я бы даже сказал по-домашнему.
Поделиться.
Можно?
Ведь я – один из вас. По крайней мере, в данный момент времени.
Не пышу злобой, не планирую никаких каверз, оскорблений и издевательств.
Даже про маску постараюсь не упоминать.
И человек у меня будет просто «человек». Не «мясо», не «кусок». Никаких броских и обидных эпитетов.
Взгрустнулось мне как-то.
Когда ты человек – это обычное состояние. Или, скорее, привычное. Не уверен, что смогу правильно подобрать слово. Да и дело, в общем-то, не в языке. Дело в человеке.
Отчего человеку может быть грустно, когда он думает о том, что такое человек?
У меня есть ответ на этот вопрос. И он очень простой.
Человеку грустно оттого, что человек – конечен. И дело тут вовсе не в смерти, прекращении существования и подобном. Человек конечен, как продукт. Завершён. И это не какое-либо характеризующее исключительно человека свойство. Конечно всё в этом мире, любая вещь. Колбаса ли это в вакуумной упаковке, лист дерева или лужа на асфальте. К этому нечего добавить.
Всё уже произведено, куда и на что ни глянь.
Так же и человек.
Он есть, и это есть означает, что форма завершена, всё лишнее отсечено.
А значит, «есть» - это понятно.
И неинтересно.
Человек понятен до боли в глазах, до щекотки в мозгу. Он прост, он очерчен, в нем нет никакой загадки, никакой тайны, ничего, за что можно было бы уцепиться. Обычная схема.
Схема.
Понимание этого приходит со временем, и оно, это понимание, способно не просто ошарашить понимающего, а изувечить его.
Тот немудрёный факт, что всё вокруг, вместе с источником этого самого всего – человеком - не представляет из себя ничего иного, кроме банальщины, заурядности и простоты в самом худшем её понимании, кого угодно выбьет из колеи.
И для человека, увидевшего вдруг свою суть, разобравшего эти бесхитростные чертежи, остается одно – эскапизм. Путей тут не особо много: злоба и ненависть, цинизм и сарказм, лжевысокомерие и лжесмирение.
И каждый из этих путей, делая большой крюк, приводит обратно – к человеку. Сколько ни беги – не удастся.
Казалось, что на бумаге будет нечто грандиозное – чертёж ядерного реактора, не меньше!
А на деле – палка, палка, огуречек.
И всё понятно.
Ёб вашу мать, как же все понятно!
А зачем жил тогда? Ради чего? И главное – куда теперь деть все эти мечты, фантазии, думы о чём-то? Если всё – вот так?
Словно прочитал абзац из нескольких предложений.
--И это всё? --Да, всё. --А где же книга целиком, что дальше? --А нет никакой книги. И никакого дальше. Нет ничего, кроме прочитанного. Никогда не было и не будет. --Но я надеялся, я думал, я был уверен… --Это твои проблемы. --…и что теперь? – Не знаю. Живи.
И человек живёт.
И видит, что всё так и есть: кругом правит бал простота, можно даже сказать – упрощённость. Абсолютно всё и все вокруг него, в том числе он сам – понятны, легко читаемы, легко объяснимы. Никаких трещин и зазубрин, заусениц и торчащих ниток. Всё скроено по лекалу.
Замечательно.
До такой степени, что подбирается тошнота. Человека начинает тошнить человеком. В человеке человек на человеке человеком погоняет.
И хлещет из пасти блевотина.
Блевотина из плохопереваренной человечины и человеческого. Самоизвержение. Самоопустошение.
Но вокруг-то ничего другого и нет.
И человек какое-то время ходит вокруг своей блевотины, думая, что ну вот же, вот! я очистился! я готов к принятию новой, свежей пищи, другой, не такой, как эта, как этот мир, как этот я, как эти вы, нет! Я готов к другому миру, к другим вам и другому себе. Я готов! Ведь не может же быть, чтобы всё было так, не может быть, чтобы не было чего-то другого, не может быть, чтобы был только абзац, один абзац, без книги. Где-то есть книга, где-то есть что-то!