Возвеличим, опоём, окружим великим вниманием, признаем их ценности.
Не забывая, разумеется, и о первых.
Все они должны захлёбываться небывалой свободой, все они должны быть ею ошарашены, выбиты из седла.
Они должны погрязнуть в пучине любви и неги так, чтобы их пасть сводило от приторного вкуса.
Свобода, вседозволенность, «МОЖНО» делают из людей послушных собак куда более эффективно, чем бесконечная муштра и запреты.
Они сделают из них нечто большее на первых порах. Они превратят их в эмоциональных кастратов.
Всех их поглотит пучина самолюбования, самоуслаждения, самовозвеличивания. И когда на улицах городов крестные ходы будут пересекаться с гей-парадами – не будет никакой ненависти, никакой вражды, никаких стычек, ведь и те и другие знают, что они – великая ценность, они правы, они единственные и неповторимые, ведь мы убедили их в этом. Мы убедили их в огромном их для нас значении. Мы попросили прощения у всех и за всё, мы преклонили колена перед всеми. Все получили всё. Всем сестрам по серьгам. И сверх того – сотни сундуков чистого золота. Мы завалили их великим «МОЖНО». Их маленькие болотца больше не болотца – оазисы. Трупы их умерших героев эксгумированы, забальзамированы и украшают центральные площади городов. Про них постоянно говорят, их всё время ублажают, им всё время льстят, им заглядывают в рот, просят у них прощения, дозволения обратиться, всячески прославляют. И дают, дают, дают!
Дают не в меру, а больше, гораздо больше.
Всем можно всё!
Красная икра вкусна и желанна лишь тогда, когда она находится на прилавке магазина, в маленькой баночке и по большой цене. Но когда у тебя ею забит весь холодильник…
Нет, у них не будет претензий друг к другу. И даже наши былые шалости по отношению к одним из них будут забыты.
А что же мы?
А мы должны продолжать!
Не оскудеет рука дающего. И мы должны давать.
По старой схеме. Заваливать.
Унижаться перед ними, пресмыкаться, ползать на коленях, рвать на себе волосы от горя, что не можем дать больше.
Мы должны их потрясти. Они должны содрогнуться от созерцания нестерпимого блеска «МОЖНО»
Нестерпимого.
И однажды…
Вот оно!
Однажды они робко скажут «довольно».
А мы не слышим. Мы наваливаем и наваливаем, раздаём всё, что можно. Сняли с себя не только последние трусы, но уже содрали кожу и вырываем мясо.
Они скажут громче.
Не слышим.
Они крикнут.
Не слышим.
Они возопят. «Довольно! Довольно! Довольно!»
Не слышим. Не слышим. Не слышим.
Даём, даём, даём.
Горстями, пригоршнями, мешками, кучами.
Даём.
Они зайдутся в истерике!
«Хватит! Всё! Нам больше не надо!»
Дайте им больше! Еще больше! В сто раз больше прежнего!
Они бьются в припадках, они умоляют остановиться, они уверяют, что больше не вынесут.
Ах, какое сладостное, какое золотое время тогда наступит!
Ведь и одни, и вторые будут постепенно сходить с ума!
Великое «МОЖНО», всемирная свобода, свирепая вседозволенность разорвут их в клочья!
И они возненавидят себя и себеподобных!
И придут к нам, и уже сами будут ползать на коленях, и умолять вернуть всё как было.
А мы не слышим. Только даём и даём. Даём и даём.
И тогда уже они будут рвать на себе волосы и одежду. Уже они обвинят себя и своих во всех смертных грехах. И начнется великая бойня, великая резня, великое самоуничтожение.
Не первых вторыми, и не вторых первыми, а первых первыми и вторых вторыми.
Геи будут громить гей-парады, будут требовать запретить однополые браки и вернуть институт традиционной семьи, а православные активисты посбивают все кресты с церквей, пожгут все иконы и проклянут крестные ходы во веки вечные, слёзно моля всех пластических хирургов страны отрезать им половые органы и поменять пол.
Свои будут рвать и метать своих же. Первые – первых, вторые – вторых.
А потом они ринутся друг к другу, ринутся с великой надеждой, с великой страстью. Первые ринутся ко вторым и будут убеждать их, как же они, вторые, были правы, и как же неправы были первые. А вторые будут убеждать первых в обратном.
А после всё это перерастёт в ожесточенный спор, ещё позже – в остервенелую драку, ещё позже – в повальное истребление всех и вся.
А мы будем стоять рядом и накидывать. Накидывать, накидывать, накидывать.
Давать, давать, давать.
Грызите друг друга, человеки! Рвите на части!
Это ваше.
Оно всегда было вашим.
Вы получили то, что хотели вы – свой мир.
А мы получили то, что хотели мы – свою игру.
Каково, а?
И ведь всё так и будет.
А главное – ничего для этого делать не надо.
Надо угождать, соглашаться, льстить и не бояться давать.
Всем и со всеми.
Иное слово весит больше килограмма золота. Особенно для падких на него, слово, ушей.
А человечьи уши без слова не могут.
Они все до него чрезвычайно охочи.
Одарите человека словом и он одарит вас своей никчёмной жизнью(чего нам вовсе не нужно), своей игрой в вашем спектакле(чего мы страстно желаем).
Что там будет дальше у них? У человеков?
А всё то же.
Одно и то же.
По кругу.
Ведь круг – это их.
Кольцо.
Замкнутость.
После великого «МОЖНО» и блистательного хаоса, вызванного им, придет тот, кто «железной рукой» насадит великое «НЕЛЬЗЯ».
И не просто придёт. Его будут звать, алкать, в конце концов разыщут и умолят взойти на всечеловечий трон.
Тогда уже не будет ни первых, ни вторых, будут просто человечьи ошмётки, которым удалось выжить после бойни свободы.
Их закуют в цепи, наденут намордники и опять разделят на первых и вторых. На угнетаемых и угнетателей, бритых и бородатых, прогрессистов и ретроградов, либералов и консерваторов. И они опять взвоют. И среди серых полей великого «НЕЛЬЗЯ» постепенно взойдут ростки великого «МОЖНО».
И всё повторится вновь.
Вновь.
И вновь.
Круг.
Никогда не заканчивающийся круг.
Их круг – наша игра.
И это замечательно.
Это чудесно.
Спектаклю нет конца.
Игра – бесконечна.
Ряд масок – нескончаем.
И ты, вдруг пригорюнившийся от простоты своей и всех вокруг, от простоты человека и бытия, узри, каково это на самом деле – быть человеком.
Быть человеком – быть вещью, быть предметом, быть объектом, слугой, исполнителем, заключенным, грязью, тряпкой, мусором, посмешищем, швалью, блевотиной.
Быть человеком – невероятно уморительно.
Для нас.
Ведь человек – личина.
Маска.
Одна из.
Маска отыграла своё.
Время примерить новую.
Далее.
Никаких огней. Никаких бурь.
Но и никакого спокойствия.
Далее.