«Вы хотите знать, считаю ли я, что вам следует принять предложение стать директором «Комеди Франсез»? Да, считаю.
Вы должны это сделать из принципа. Андре Моруа [10], самый способный и признанный переводчик, связывающий две наши страны, недавно с похвалой отозвался об одном неписанном правиле британской армии: «Никогда не напрашивайся на службу, но никогда от нее и не отказывайся». Вы не напрашивались. Но если вы видите здесь подходящий случай осуществить в этом театре те принципы, которые вы отстаиваете, то вы не должны отказываться от такой возможности и обязанности. Поставьте условия, которые считаете нужными, однако чем меньше их будет, тем лучше.
Некоторые люди, наверное, будут удивлены, что вы делаете из этого проблему. Как можно отказываться от такой чести? Но я хорошо знаю, чем вызваны ваши сомнения. Вы не захотели когда-то потопить вашу литературную карьеру в дон-кихотских затеях «Старой Голубятни» и, хотя в то же время и не бросили этого дела ради более доходного, не предпочли удалиться «в пустыню» (хотя бы даже в цветущую пустыную Золотого берега) и снова начать все с самого начала, поддавшись на этот раз соблазну всех внешних признаков успеха. Вы сами задаете себе вопрос: ведет ли прямой и логический путь, которым вы всегда следовали (если кто-то думает об этом иначе, значит, он вообще не думал на эту тему), действительно на угол улицы Ришелье [12]? Поскольку вы и мне задаете этот вопрос, я должен объяснить вам, почему я думаю, что ведет».
«…Вы ушли из «Старой Голубятни», потому что не чувствовали достаточно твердой почвы под ногами. Не так ли? Вы хотели «коснуться земли» и тем самым вернуть свою силу. И вот вы вместе с вашими актерами сочиняете и играете очень примитивную пьесу, очень простую и очень искреннюю. Это было «прикосновением к земле», и это вам помогло. Вслед за тем вы дали нам Мольера. Я ведь только англичанин, и не мне судить об этой постановке. Но если это не было подлинно традиционным представлением, всецело сохранившим дух и силу Мольера, и если при этом не были преодолены все омертвелые наросты так называемых традиций, то, значит, я ничего не смыслю в этих вопросах. Теперь вы понимаете, почему я считаю, что вы держите курс — и всегда его держали — прямиком на улицу Ришелье.
Я писал вам тогда, если помните, прося не тратить больше времени на прикосновении к земле и на закладку новых фундаментов, а вместо этого просто продолжать вашу постройку; иными словами, ставить одну хорошую пьесу за другой, с тем, чтобы искусство каждой из этих постановок порождало непосредственно еще более совершенное искусство последующих. Ибо пользуясь более подходящей метафорой, если росток здоровый, то по законам природы искусство после нескольких мучительных лет созревания вырастет здоровое и принесет, расцветая, прекрасные и самые неожиданные плоды. Простота же, которую слишком долго и тщательно оберегают, теряет свои достоинства, становится искусственной и бесплодной. И наконец, вы сами, как мне кажется, прошли уже полный курс ученичества, начатого вами двадцать лет назад, когда обрекли себя на столь преданное служение своему искусству».
Я не прошу у вас прощения за такую длинную цитату. Я даже повторю одну-две строки из этого замечательного письма: «Если росток здоровый, то по законам природы искусство после нескольких мучительных лет созревания вырастет здоровое и принесет, расцветая, прекрасные и самые неожиданные плоды».
Когда в первой своей беседе я говорил вам, что желание играть должно превратиться у вас в одержимость, я вовсе не имел в виду, что эта одержимость должна быть всепоглощающей. Ведь, если вы хотите делать свое дело с тем совершенством, на какое вы способны, дело это рано или поздно все равно займет первое место в вашем сознании. Молодой актер, определивший свои стремления в более ясной форме, чем общее и смутное стремление к личному успеху, должен готовиться к тому дню, когда ему выпадет возможность осуществить свои надежды, так как только неукоснительная преданность поставленной им цели поможет выявить его устремленность, заставит обратить на нее внимание. Ему не надо ждать, пока в один прекрасный день можеть быть, даже завтра ему выпадет шанс сыграть такую-то роль; собственные его усилия, его отношение к работе (и, конечно, его талант) должны дать ему такой шанс. И это не будет счастливый случай, хотя случай и вмешивается в жизнь театра не реже, чем в любую другую область человеческой деятельности. Актер, если только он хочет этого и достаточно старается, может повернуть какие-то события и обстоятельства в свою пользу соответственно своим заслугам. Он сам творец своей удачи.