***
Когда актер говорит или пишет о своем ремесле, ему кажется, что все остальные актеры обязательно будут брать с него пример. Что же касается моих предрассудков, то вы сами их легко обнаружите. Скажу прямо: я симпатизирую больше тому роду актеров, которых французы называют comédien в отличие от acteur, то есть тем, кто способен изменять свою наружность и манеру игры применительно к требованиям той или иной пьесы. Однако это не мешает мне глубоко восхищаться и теми актерами, которые всякую роль и всякую пьесу воспринимают так, будто она написана специально для них.
В своих ранее опубликованных лекциях я отдал дань признания тем актерам, которых иногда называют «протеями» тем, кто, как и я сам, стремятся выявить в каждой роли прежде всего ее характер.
Но я не могу не согласиться и с превосходным актером Артуром Кеннеди [25], который сказал однажды, что труднее всего быть на сцене самим собой. Здесь я хотел бы уточнить одно неверное представление, которое могло сложиться на основании сказанного мною раньше: я не считаю и никогда не считал, будто самые лучшие сценические творения — это те, в которых актеры совершенно неузнаваемы. В высочайших достижениях актерского мастерства всегда и безошибочно ощущается печать личности или гения актера, какую бы маску он себе ни создал. Ирвинг [26] неизменно оставался Ирвингом, и Оливье [27], хоть он и часто бывает внешне неузнаваем в течение нескольких первых минут, остается все тем же Оливье.
Вот мы и подошли к тому, что на протяжении столетий, с тех пор как впервые люди заговорили о природе актерской игры, составляло и составляет ее таинственную сердцевину. В этом именно и состоит вся сущность парадокса. Маска это или лицо? Сразу скажу, что, с моей точки зрения, эти два понятия нерасторжимы.
В каком-то смысле верно, что самое трудное — быть на сцене самим собой. Помню, как много лет назад Эдит Эванс [28] сказала мне: «Я завидую вам, молодым, когда вы сразу беретесь строить свою сценическую карьеру на основе собственной индивидуальности. Я затратила годы, чтобы найти свою индивидуальность, обдирая себя, как луковицу, слой за слоем, пока не добралась до своей сущности». В то время я был озадачен этими словами, зная по отзывам, что эта актриса с первых ее сценических выступлений сумела проявить свою самобытность. Но теперь я хорошо понимаю, что она хотела сказать, так как сам прошел тот же путь. Ясно, что она имела в виду не себя как личность, как персону, которую знает публика и знают друзья; ведь каждый из нас — сознаем мы это или нет — обладает множеством личин. Она говорила о сущности своего эмоционального опыта, о сгустке жизненной философии. Именно это и составляет лицо подлинного артиста; остальное — наружность, голос, техника манеры — это все маска. Но если ты не владеешь этой маской в совершенстве, то мы не увидим и твоего лица.