Стой, говорю я себе; надо подумать, не кроется ли именно в этом критика в адрес Страсберга; или, может быть, это просто скромность молодых режиссеров, арбитров-председателей лондонской ветви? Или и то и другое? Или ни то, ни другое? И хорошо ли это вообще? Даже самый демократический председатель должен придерживаться деспотической дисциплины, иначе он не справится со своими обязанностями. И все же очень хорошо, что нас заставляют над этим задуматься. Будем считать, что во всем этом проявляется скромность, к которой примешиваются молодость и неопытность!
Но стоило нам признать это, как мы тотчас же были огорошены следующим заявлением газеты: «Они намерены разрушить принятые в английском театре стили актерской игры».
Не штампы, заметьте, не «некоторые существующие стили», а просто стили!
Сцена из драмы А. Чехова "Три сестры". Куинс-Тиэтр, Лондон, 1938
Алексей в драме М. Булгакова "Дни Турбиных" (англ. "Белая гвардия"), Театр "Феникс", Лондон, 1938
Пусть так! Но прежде всего крайне трудно установить, что такое стили актерской игры, ибо когда вы начинаете их анализировать, то приходите к выводу, что стили игры — это актерские стили, созданные чисто эмпирически, введенные в обиход отдельными актерами, каждым в свою эпоху, и передаваемые из поколения в поколение. Не представляет трудности, например, проследить историю английских стилей исполнения Шекспира, но здесь нельзя обойтись без того, чтобы не упомянуть, помимо таких реформаторов театра, как Гренвилл-Баркер и Уильям Пол [12], имена очень многих актеров и актрис. То, что мы называем «нашим стилем» исполнения драмы времен Реставрации, опирается на сравнительно небольшую группу актеров — многие из которых живы еще и поныне, — ибо драма времен Реставрации была фактически восстановлена лишь на нашей памяти и главным образом благодаря усилиям недавно закончившего свое существование общества «Феникс» [13]. А в комедии нравов особенно блистали всегда наши актеры-эксцентрики, благодаря которым мы и овладели умением развлекаться и развлекать других так же легко, как легко скользят водомерки по поверхности пруда.
Почему же понадобилось кому-то разрушать все это, уничтожать то, что есть и что обладает своими достоинствами? Здесь было бы уместно привести список авторов и актеров, прежних и ныне живущих, от имени которых можно было бы сказать: «Вот наше достояние и не столь уж ничтожное». Не пора ли спросить, какие стили взамен уничтожаемых собирается создать Студия актера в ее лондонском варианте?
Когда Бен Газарра [14] давал интервью мисс Дайлис Поуэлл, то на ее вопрос «Что могла бы дать система Станиславского для исполнения Шекспира?» он ответил, улыбаясь: «Она затянула бы действие». Если теперь мы хотим воскресить (а не разрушить) стиль исполнения пьес эпохи Реставрации — что мы и стараемся делать, хотя пока для большинства из нас это больше манера игры, чем стиль, — то нам скорее следует ориентироваться на актеров Брехта, чем на Нью-йоркскую студию. Еще двадцать лет назад Рут Гордон [15] поразила весь Лондон своей игрой в спектакле театра Олд Вик «Деревенская жена» [16]; она полностью владела образом своей героини и в то же время настолько была вне его, как если бы сидела в партере. И хотя она и надрывала нам сердца своей реалистической игрой в роли Матти из пьесы «Итан Фром» [17], тем не менее она действительно могла бы стать одной из любимейших актрис Брехта.
Быть может, лучше и достойнее всего было бы игнорировать все эти «намерения» и «заявления» Лондонской студии актера и дать им постепенно заглохнуть в нашей островитянской тиши. Столбцы газеты «Таймс» свидетельствуют о том, что никто у нас по этому поводу не волнуется, за исключением разве Джайльса Плейфера из штата Массачусетс. Но, проведя два последних сезона почти целиком в Нью-Йорке, я вижу, что нависшая угроза, безусловно, заслуживает не надменного британского равнодушия, а пристального внимания. Правда, нельзя ручаться, что на страницах «Таймса» (увы!) слова «разрушить все стили» переданы с дословной точностью, но в них явно слышится типично нигилистический отзвук.
Нью-йоркская публика уже давно знакома с английской манерой актерского исполнения (по мнению некоторых американских актеров, даже слишком давно). В этом нет ничего удивительного, если учесть, что история собственно американского театра сравнительно еще коротка. Только в последние три десятилетня — если не позже — американцы выработали свой собственный стиль исполнения, играя пьесы из американской жизни. Это превосходный стиль, полный жизненности и силы, теплоты и прелести, разнообразия и стойкости. Но не вечно же можно ставить только свои собственные пьесы! Бродвей хочет видеть у себя и других драматургов: Жироду и Ануя [18] (хотя до сих пор на их долю выпало всего три успешные постановки), Рэттигана [19] (две успешные постановки) и других современных писателей-иностранцев. Люди хотят видеть Олд Вик и «Комеди Франсез». Они радушно и гостеприимно встретили Жана-Луи Барро [20], актеров театра «Габима» [21] и многих других, не считая певцов и танцоров. К сожалению, в Нью-Йорке так же безнадежно мало театров, как в Лондоне. Нетвердо и их экономическое положение, поскольку публика здесь не интересуется ничем, кроме модных боевиков: так она воспитана, а может быть, и запугана. И все же, несмотря ни на что, в Нью-Йорке и Лондоне заработки актеров совершенно различны, так что, в то время как поездка английского актера в Нью-Йорк даже на скромных условиях для него соблазнительна, американский актер готов приехать к нам из одного престижа, ради развлечения или в силу каких-либо иных, отнюдь не коммерческих интересов.