Во время артиллерийской тренировки на Ямайке Редгрейв получил повреждение правой руки, которое так и не удалось окончательно излечить. После полутора лет службы он был демобилизован в ноябре 1942 года и вскоре вернулся на сцену.
Редгрейв вначале опасался, что единственная роль, которую он сможет играть, — это Ричард III (у него была скрюченная правая рука). Однако настойчивость помогла актеру добиться того, что его дефект был совершенно не замечен ни зрителями театра, ни зрителями кино.
Одной из первых ролей Редгрейва после его возвращения на сцену была роль Ракитина в пьесе Тургенева «Месяц в деревне» (февраль 1943). Еще немного спустя он выступил как режиссер. В числе его постановок были ранние пьесы известного теперь английского драматурга Питера Устинова (происходит от русских родителей, родился в Англии в 1921 году).
Роли, сыгранные Редгрейвом за первые десять лет его профессиональной работы в театре, создали ему репутацию интеллектуального актера. Человек большой культуры, он всегда хорошо исполнял роли, требовавшие умения мыслить на сцене. Его тонкое и вдумчивое прочтение текста доносило до зрителей идеи, которые выдвигали авторы пьес.
Но вот в руки Редгрейва попала уголовная драма «Дядюшка Гарри», написанная Томасом Джобом. Это была довольно обычная для буржуазного театра пьеса об убийстве, с фрейдистским подтекстом. Редгрейв решил показать ее на гастролях в провинциальных городах и, возможно, в Лондоне. Взявшись за режиссуру, он не преминул отредактировать пьесу (что часто любит делать): отодвинув на задний план сенсационные мотивы, типичные для такого рода драм, он сделал центральными мотивы психологические. При этом исполнение главной роли он взял на себя.
Судьбы театра неисповедимы. Сколько раз бывало, что замечательные пьесы больших современных драматургов не имели успеха на сцене и, наоборот, часто мастерское исполнение актеров вдыхало жизнь в пошлые изделия драмоделов. Это произошло и с «Дядюшкой Гарри».
Редгрейв взял на себя роль, не соответствующую его актерскому облику. Ему подстать роли больших людей с могучим характером, с незаурядным умом; ему удаются роли, требующие блеска, остроумия, изящества. Словом, Редгрейв — типичный театральный герой.
Роль же Дядюшки Гарри, которого актер взялся изобразить на сцене, — полная противоположность этому типу. Это неуклюжий пожилой человек в очках. Долгие годы он жил под каблуком одной из своих сестер, особы весьма властной. Пытаясь освободиться от нее, Дядюшка Гарри не нашел лучшего средства, как прибегнуть к яду. При этом он подстроил все так, что вина пала на другого. Однако он не избежал наказания; его замучила совесть.
В роли Дядюшки Гарри Редгрейв совершенно перевоплотился. Зрители, привыкшие видеть его величественным и красивым, не узнавали актера в издерганном и боязливом Гарри, нервно манипулировавшем своими очками, которые он то снимал, то надевал, глядел то через них, то поверх стекол. Он был жалок, но не вызывал отвращения.
Дядюшка Гарри стал одним из первых больших триумфов Редгрейва. Пьеса приобрела неожиданно быстрый успех благодаря мастерскому воплощению главной роли. Самые строгие театральные критики признали эту роль лучшей из всех, созданных до того Редгрейвом.
Это была не просто актерская удача вроде тех, понять которые порой почти невозможно и которые объясняются зачастую сочетанием каких-либо благоприятных моментов, например, отсутствием интересного репертуара, соответствием пьесы злободневным интересам, наконец, неожиданным вдохновением актеров, покоряющим публику. Успех «Дядюшки Гарри» был следствием тщательной и глубоко продуманной актерской и режиссерской работы. Редгрейв впервые в полной мере применил здесь психологическую трактовку роли и пьесы в духе системы Станиславского. Умелое и тактичное использование принципов психологического театра, созданных великим русским режиссером, дало Редгрейву могучее средство воздействия на публику.
Вместо трех месяцев, как предполагалось сначала, пьеса шла целый год. Редгрейв играл роль Гарри каждый вечер, а в иные дни — и на утренних спектаклях. Такова, как известно, английская система постановок. Пьеса могла бы идти еще столько же, но Редгрейв почувствовал, что дольше он не выдержит напряжения, требуемого ролью, и прекратил спектакли.
В 1945 году Редгрейв выступил на Бродвее в Нью-Йорке в пьесе С. Н. Бермана по рассказу немецкого писателя Франца Верфеля «Якобовский и полковник». Это была одна из первых пьес жанра, получившего впоследствии большое развитие на западных сценах, — пьеса трагического содержания, построенная на ситуациях, вызывающих смех в зрительном зале. Редгрейв играл польского полковника-аристократа, убегающего от нацистов в сопровождении дельца-еврея (его играл Карел Штепанек). Когда спектакль был перенесен на лондонскую сцену, он встретил самые разноречивые отклики прессы: Джеймс Эйгет, критик консервативного воскресного «Таймса», счел эту роль Редгрейва доказательством непригодности актера для комедии; наоборот, Тед Уиллис в коммунистическом «Дейли Уоркер» высоко оценил роль, созданную Редгрейвом, увидев в его трактовке черты благородного донкихотства.