С 1945 по 1947 год Редгрейв жил в США, где снимался в кино. Это был период жизни актера, обогативший его не столько в творческом отношении, сколько в материальном. Но истинным призванием Редгрейва все же оставался театр, и он вернулся к нему в конце 1947 года в шекспировском «Макбете». Ставил трагедию выдающийся американский режиссер Норрис Хоутон, один из первых и страстных пропагандистов реалистического метода Станиславского в США и Англии. Мнения критиков об исполнении Редгрейвом роли Макбета разошлись. Одни нашли убедительным тонкий психологический рисунок характера, созданный им; другим показалось, что в нем недоставало шекспировской масштабности. Макбет в трактовке Редгрейва был патологическим типом, поведение которого он стремился объяснить, так сказать, научно. Следующий образ, созданный актером — Капитан в «Отце» Стриндберга, — тоже был опытом создания на сцене болезненного характера.
От Дядюшки Гарри до Капитана в пьесе Стриндберга прослеживается тенденция Редгрейва создавать натуралистически правдоподобные изображения патологических типов (Макбету патология была приписана замыслом самого актера). Но если в первой пьесе Редгрейву удалось создать живой образ, то следующие его попытки в этом направлении, по мнению большинства театральных критиков, оказались неудачными. И актер сделал из этого необходимые для себя выводы.
Он вернулся к пьесам, уже однажды игранным. Но теперь Редгрейв был обогащен богатым театральным опытом, который он и использовал прежде всего в области комедии. Мы помним, что глава цеха театральных критиков Джеймс Эйгет считал Редгрейва неспособным создать подлинно комический характер — мнение, разделявшееся и многими другими. Актер решил доказать неправоту критика, сыграв сначала Бирона в «Бесплодных усилиях любви» (1949) — роль, явившуюся как бы переходной, — а затем Марло в комедии Голдсмита «Ночь ошибок». Режиссером второго спектакля был Майкл Бентал. Редгрейв блестяще исполнил роль героя, который в одних сценах пьесы робок и застенчив, а в других — ведет себя с фатовской развязностью.
Легенда о неспособности Редгрейва создать комический образ была разбита. Теперь перед актером встала другая задача, которая почти для каждого мастера сцены, а тем более английского, является главной проверкой его дарования.
Гамлет!
Редгрейв еще в любительские годы играл в трагедии Шекспира. Ему было двадцать пять лет, когда он, школьный учитель в Кранли, сыграл Датского принца. На профессиональной же сцене он играл только Горацио (1934) и Лаэрта (1937). Достигнув сорока лет, Редгрейв сказал: теперь или никогда! И стал усиленно готовиться к роли Гамлета под руководством режиссера Хью Ханта. Премьера состоялась 2 февраля 1950 года в театре «Нью». Затем летом того же года этот спектакль был сыгран в Дании в замке Кронборг. В 1958 году в составе труппы Шекспировского мемориального театра Редгрейв играл Гамлета на гастрольных спектаклях в Москве и Ленинграде (в постановке Г. Б. Шоу).
Опасное для этой роли увлечение Редгрейва патологией к этому времени прошло. Он не поддался соблазну, увлекшему некоторых крупнейших актеров Запада, играть эту трагедию в ключе «эдипова комплекса». Гамлет Редгрейва — нормальный человек. Более того, он сам — воплощение идеального человека, которого ищет вокруг, не зная, что именно в нем-то и есть то благородство, которого он не находит ни в ком, за исключением своего друга Горацио.
Гамлет Редгрейва поистине прекрасен. Актер показал здесь удивительную пластичность, грацию, свободу и легкость в движениях, так хорошо соответствующие открытой и благородной натуре Гамлета.
Актер-мыслитель, Редгрейв смог в полной мере проявить в этой роли свойственную ему интеллектуальность. Его Гамлет — не слабонервный человек, а человек большой воли, оказавшийся перед трудной задачей, которую он должен решить не импульсивно, а рационально. Но Редгрейв отнюдь не холоден, в нем есть и чувство, и страсть, которые делают образ датского принца столь человечным.