5
Я НЕ ДЛЯ КИНОКАМЕРЫ
(Лекция, прочитанная в Летней школе Британского института кинематографии на Эдинбургском фестивале в четверг 24 августа 1954 года. Это единственная лекция, не перерабатывавшаяся для публикации: в ней изменено лишь несколько слов и абзацев ради приближения ее к современности.)
Итак мы в Летней школе! Теперь, когда я вижу ее воплощенной, отвлеченный образ ее, сложившийся в моем воображении, начинает блекнуть. Я, конечно, не могу хорошенько вас разглядеть, стоя перед затемненным кинозалом, когда глаза слепят прожекторы, но я не вижу ни ярких солнечных пятен зеленого лагеря, ни загорелых юношей и девушек в синих джинсах и ситцевых платьицах, ни мелькающих в их толпе бородачей, ни, может быть, толкущихся здесь же мудрецов в шотландских юбочках — ничего этого нет! Ну, что же делать… Во всяком случае, то, что я вижу, позволяет мне быть уверенным, что слушатели Летней школы прекрасно понимают, зачем они здесь, и ни один из присутствующих не будет ждать от меня исполнения песенного цикла Шуберта или концерта народных танцев, что было бы естественно в любом уголке этого города и во всякий час дня в период ежегодного фестиваля этих Северных Афин. Поскольку нашим присутствием здесь мы обязаны Британскому институту кинематографии, я не сомневаюсь, что все вы ждете от меня более или менее компетентной лекции о кино. К сожалению, я должен вас разочаровать.
Несмотря на мою почти двадцатилетнюю работу в кино, я убежден, что, сколько бы я ни старался, многие из вас смогли бы с гораздо большим успехом дать исчерпывающий анализ кино во всех его исторических, комических, пасторальных, локальных, технических, этнологических и психологических аспектах. Потому что я прежде всего актер театра, и хотя иногда я и числюсь в списке таинственных избранников, именуемых «звездами» и делающих сборы, все же, когда меня называют кинозвездой, меня всегда начинает мутить.
Я решительно запрещаю вывешивать грубо размалеванные цветные афиши с моим портретом на лестницах местных одеонов и достаточно вежливо, как полагаю, отклоняю все попытки создания клуба моих почитателей. Однако до известной степени я согласен с тем, что ни один актер не может чувствовать себя только частным лицом, и поэтому в пределах, диктуемых приличием, я всегда бываю любезен с «поклонниками», пока они со мной вежливы и не устраивают мне оваций, путая при этом мое имя. Я уверен, что м-р Уайлдинг [1] и м-р Ренни [2] разделяют мои чувства. А с газетчиками я бываю куда вежливее и терпеливее, чем они — с актерами.
Итак, вы видите, что ничего особенного вам от меня ждать не приходится. Я не буду дурачить вас, перекраивая на свой лад пудовкинское «Искусство кино» — книгу, полезную даже для тех, кто не придерживается диалектического материализма, ни работу Грирсона [3] о «Документальном фильме». Я постараюсь избежать также всяких ссылок на критические исследования в области кино. Однако, хотя я и открещиваюсь категорически от кино и настолько погружен с головой в творческие проблемы своего театрального искусства, что не мог уследить во всех деталях за всем творившимся у меня под носом за последние двадцать лет, все же у меня сложилось несколько общих впечатлений, и эти-то впечатления, целиком субъективные и эклектические, я и постараюсь вам изложить.
Я начал работать в кино несмотря на то, что это противоречило моим собственным и, на мой взгляд, лучшим моим убеждениям. Надеюсь, вы это поймете, если припомните, что в 1938 году британские фильмы, за несколькими счастливыми исключениями, представляли собой такие пустяки, на которые вряд ли стоило тратить силы. Однако спешу оговориться: я и тогда не пренебрегал кино как таковым. Я примирился с ним в тот самый день, когда увидел мисс Аннет Келлерман, актрису-водолаза, плывущей под водой в душном Биоскопе, бывшем ранее театром Терри [4] на Странде (ныне в Вулвортсе). Я также видел «Нетерпимость» (в Оперном театре в Кингсвее); помню, что, когда я возвращался после сеанса с матерью домой, рыщущие в небе в поисках немецких бомбардировщиков прожектора нашей противовоздушной обороны казались мне, как ни странно, куда менее реальными, чем этот шедевр Гриффита [5]. Я видел, кроме того, «Скетинг-ринг», «Бродягу», «На плечо!» и «Малыша» [6], а позже первые фильмы с Гретой Гарбо [7] и многое другое, и я полюбил их.
В качестве начинающего кинокритика журнала «The Granta» я торжествено предрекал, что звукового кино никогда не будет, а если оно появится, то это приведет кинематографию к полному краху. Однако жизнь опровергла это мое предсказание, как и многие другие скороспелые приговоры, вынесенные мною с уютного приставного кресла на очередном киносеансе.