– Ты мой родич, Пренхо, а также мой друг. Ты заметил то, что я пропустил. Ты нашел то, что ускользнуло от моего внимания. Когда будет следующее заседание суда, ты будешь моими глазами и ушами. И смотри на здоровье свои сны, я ничего не имею против. А сейчас, ты должен сделать вот что.
Большую часть дня Амеротк провел поблизости Зала Двух Истин. Он совершил очищающее омовение в озере, из которого пили виду священные ибисы. Он переоделся в чистые одежды, что хранились у него в маленькой комнатке за молельней. Он очистил рот солью и подсыпал благовоний перед богиней. Опустившись на колени, он наклонился до земли.
– Я согрешил! – признался он. – Я поддался сомнениям! Но сердце мое чисто, и я желаю видеть твое лицо. Позволь мне идти путем истины и хранить ее!
Волнение заставило его забыть о еде. Но ближе к вечеру он вышел во двор храма и купил несколько кусков гуся, изжаренных над углями одним из младших жрецов. Расположившись на земле, он подкрепился гусятиной и выпил немного вина.
С противоположной стороны двора занял позицию Асурал с несколькими стражниками. Там были Пренхо, а перед уходом Амеротка появился и Шуфой. Амеротк велел им оставаться на месте и не мешать ему, но взял у Асурала нож и, спрятав его под одеждой, удалился снова в свою молельню и уселся там спиной к стене. Дверцы священного ларца были закрыты. Он зажег алебастровую лампу, и, когда вошел Сетос, все было готово к его приходу. Амеротк жестом указал на подушку напротив.
– Я рад, господин Сетос, что вы смогли прийти.
Прокурор короны сел на корточки. Маска участия застыла на его худощавом, с резко очерченными чертами лица. Рядом с собой он поставил маленький мешок для свитков.
– Что сказала божественная госпожа?
– Что Рахимер будет предан суду по обвинению в государственной измене.
– Но не в убийстве?
– Нет, господин Сетос. За это придется отвечать вам!
Сетос выпрямился, усмехаясь.
– Амеротк, Амеротк, неужели солнце напекло вам голову и опутало мысли? А может быть, пыл сражения…
Амеротк указал на священный ларец.
– Она наблюдает за вами, Сетос. Воплощению истины известно о тьме, таящейся в вашем сердце. Сетос, прокурор короны, Глаза и Уши Фараона. Близкий друг божественного фараона Тутмоса, который поведал ему о тайнах, открывшихся ему в темных, как пещеры, залах под пирамидой в Саккаре. Сетос и глазом не моргнул.
– Сетос, – продолжал между тем Амеротк. – Вы жрец высшего ранга ордена Амона-Ра, жрец дворцового храма, исповедник царицы Яхмос, матери божественной Хатусу. И что же случилось, Сетос? Вас разочаровал рассказ Тутмоса? О том, что боги Египта всего лишь каменные идолы, и ничего больше? И что после возвращения в Фивы вам предстоит вынести приговор разрушить храмы и создать новый орден, посвященный тому Единственному, кто когда-то, на заре времен, бывал среди людей, до того как разразилась война. До того как было разбито зеркало правды, и нам достались одни осколки. И вы ничего не возразили? – спросил Амеротк, подавшись вперед.
– Хорош рассказ, ничего не скажешь, – ответил Сетос.
– Тутмос рассказал вам все. Вас, Сетос, отправили в Фивы готовить встречу фараона и составить план осуществления его замыслов. Но душу вашу охватило смятение. Намерения фараона означали конец поклонению в храмах, жрецы лишились бы своего положения и прав, расстались бы с сокровищами храмов. Могу себе представить ваши метания в поисках выхода! Возможно, вы притворялись внимательным слушателем, согласно кивали, а сами вынашивали замысел мести. Вы спешно раскинули умом. – Амеротк выдержал небольшую паузу и продолжал. – Как прокурору короны вам многое известно о городском дне. Вы обратились к шайке убийц – амеметам и наняли их. ВЫ желали вызвать смятение и хаос. Вы заплатили им, чтобы они отправились в некрополь и осквернили гробницу фараона. Но это был скорее гнев, чем злость. В вашей голове роились планы. Вам было не удержать Тутмоса, известного своим редким упрямством. С детских лет в нем жило пренебрежение к жрецам и почитателям храмов в Фивах. Другое дело Хатусу. Она молода и беззащитна. И не подарила супругу наследника.
Сетос тяжело дышал, гневно раздувая ноздри.
– Вам не приходилось рассчитывать повлиять на Тутмоса, и вы решили сделать ставку на Хатусу, и она, испуганная и неуверенная, попалась на крючок.
– И что вы еще придумаете? – перебил его Сетос. – Что это я убил божественного фараона в храме Амона-Ра?
– О нет, вас в храме не было, – объявил Амеротк. – Вы были у пристани.
– Считаете, что я подбрасывал змею на барку фараона?
– О нет, это произошло позднее. Вы жрец храма Амона-Ра. Вы прихватили из храма несколько белых голубей, которые там гнездятся, и унесли подальше. Затем вы нанесли им раны и выпустили.
Голуби, раненые или нет, обязательно полетят к своим гнездовьям. Что они и сделали. Сколько их было, Сетос? Шесть, семь? Несколько погибло по пути, остальные попадали с неба, обрызгав толпу кровью. Плохой знак для возвращения фараона. Как вы собирались поступить дальше? Множили бы дурные знаки? Запугивали бы фараона? Или настраивали против него недовольных? – Амеротк выставил вперед руки и изучающе смотрел на пальцы. – Вам хотелось взять власть над фараоном, разрушить все идеи, что зародились у него после Саккары. Вы намеревались запугать Тутмоса разными знамениями и в дальнейшем влиять на него с помощью Хатусу.
– Тутмос умер! – резко бросил Сетос.
– Должно быть, вы расценили его смерть как знак свыше, – заметил Амеротк. – Это был ответ на ваши молитвы. Уставший, взволнованный своими идеями Тутмос падает в припадке и умирает перед статуей Амона– Ра. Теперь необходимость в раненых голубях и оскверненных гробницах отпала. Тутмоса не стало. Вам требовалось усилить свою власть над Хатусу. Вы должны были также представить смерть фараона как божественную волю. Укус змеи, как символ Дуата – мрачного подземного царства.
– И как же это сделать? – поднял брови Сетос.
– Вы жрец Амона-Ра высокого ранга. Глаза и Уши Фараона. Вы беспрепятственно можете ходить, где хотите, не опасаясь лишних вопросов. Вы оставили в траурном зале отравленную вилку с указанием для Хатусу уколоть труп. Тем временем вы подбросили ядовитую змею на барку фараона. Были у вас и другие планы. Вам необходимо было вызвать смятение, хаос, раздоры, чтобы на этом фоне исчезли любые напоминания о намерениях Тутмоса. Следовало также позаботиться о тех, кто сопровождал фараона в Саккару. Это были Менелото, Ипувер и Аменхотеп. Фараон мог открыть душу не вам одному, но и им также. Они должны были замолчать навсегда. В своих тайных посланиях вы приказали Хатусу выдвинуть обвинение против Менелото. Ипувера вы убили в зале заседаний совета. А бедняга Аменхотеп откликнулся на приглашение господина Сетоса. Он должен был прийти в какое-то глухое место на берегу Нила. Вы сами расправились с ним? Или там его дожидались амеметы с указаниями от вас отсечь ему голову и отослать под видом дара на тот роковой пир, где собрались члены придворного совета, и тем самым вызвать дальнейший раскол?
– Хорошо придумано, – одобрил Сетос. – Но зачем мне понадобилось все это?
– Чтобы защитить храмы с их обрядами. И чтобы в хаосе и смуте были окончательно позабыты все мечты Тутмоса. Наверное, вы считали себя избранным богами. Благодатной почвой для ваших посевов стало противоборство Хатусу и Рахимера.
– А посев был змеями? – съязвил Сетос.
– Теперь о змеях. Помните суд над беднягой Менелото? Для своей защиты он пригласил старого жреца Лабду, служителя богини-змеи. Старик-жрец сказывал о разных змеях и между делом упомянул вас. Описывая свойства ядовитых змей, он сказал: «Господину Сетосу самому это известно!» В тот момент никто, кроме вас, не обратил внимания на эти поразительные слова. Лабда намекал на то, что хотя ваш отец был жрецом Амона-Ра, а ваша мать являлась жрицей богини-змеи Меретсегер. И она располагала знаниями о гадюках, которые в изобилии водятся в пустыне, а также на богатых растительностью берегах Нила. Доказательством этому служит ее гробница в Городе мертвых. Выяснением занимался мой родич Пренхо. Именно он привлек мое внимание к словам старика-жреца. Пренхо, возможно, слишком увлечен толкованием снов, но сообразительности и наблюдательности ему не занимать. Он разыскал усыпальницы ваших родителей. С наружной стороны есть изображение вашей матери.