Он безропотно промолчал.
— Один звонок — и ты не числишься.
Или десять звонков. Но ему об этом знать необязательно.
— Чтобы отчислить, нужен повод. У меня нет долгов.
Мы успевали переговариваться из-за спины.
— Значит, появятся. На каком факультете учишься?
Ожидаемо. Снова промолчал.
— Окей. Я справлюсь и без наводок.
— С вами опасно быть собой.
Я востро взглянула на него, повернувшись на вальсовый шаг.
Ну если «быть собой» равно вести себя как хамоватый уродец в женских шмотках, с басом, то в моём присутствии притворяйся нормальным человеком! Переоденься и молчи!
Кажется, я слегка разочаровалась. Как такое возможно, если ждать от Кудрявой Тупой Башки красивых жестов не приходилось? Сделал человек один раз доброе дело и тут же отсыпал побольше хамства.
Угощайтесь, Виолетта Сергеевна! Гадости без соли! Чтобы приправить — поплачьте!
Пока мысленно отшучивалась и зализывала вскрывшиеся раны, я ослушалась. Всё же посмотрела в его расстроенные глаза. А он, и не скрывая недовольства, кисло поморщился, продолжая крепко придерживать меня за талию.
Значит, я тоже попала в яблочко! Внешность, имя. Ну и тема отчисления, конечно. Ох!
Приятно…
— А теперь всё то же самое! Но бодрее и под музыку!
Глава 9. Неуловимый
От нагрузок проводку в актовом норовило пробить. Иришка выключила свет в потном и ещё тёплом зале, которому предстояло остыть за грядущую ночь. Люстры некоторое время слабо горели после щелчка переключателя, но всё же испустили дух. Сверчки?
Электрика гудела.
Я не удержалась от сладкого зевка в кромешной темноте. Ноги ныли, но чувство осталось приятное.
— Ну чего ты копаешься? Пошли быстрее!
— Щас, Виолетт, где ключи-то?
Через заколоченные и выстланные затемняющей тканью окна не проскакивал и лучик от уличных фонарей. С трудом верилось, что пять минут назад на паркете выплясывало сборище бальников…
Мы вышли на ощупь. Закрыли металлическую дверь, отдали ключи уставшему охраннику на вахте и вывалились за порог МПТУ. Тут же защипало лицо и ноздри. В глазах замерцало от снега. На остановке через дорогу куковала толпа студентов, прячущихся в капюшонах.
Нам нужно поторапливаться!
Иришка затормозила у самой лестницы, перекладывая из рук в руки сумку и пряча ладони в пушистые варежки. Затем вдруг замерла.
Резко стянула одну и полезла в карман.
— Ир, потом посмотришь, как в автобус сядем!
— Нет! — задрала она нос, выдыхая клубящийся пар. Лицо её подсветилось загоревшимся экраном телефона и погрустнело. — Нет пропущенных… Прочитал.
Стас продолжал держать Иру на расстоянии.
От неловкости я отвернулась. Проследила за порцией невесомых хлопьев, слетающих на улицу из грозной темноты. И принялась смирно ждать, когда подруга соберётся в путь. Знаю, на моём месте любая начала бы убеждать Ирку в том, что всё будет хорошо… Но ведь мы не могли быть в этом уверены.
Позади прохрустели два унылых шага, а затем ко мне прижалось что-то тёплое и пушистое, вот-вот готовое разреветься. Нервно сглотнув, я хотела заглянуть за спину…
Но вот, большой дребезжащий автобус, рассекая груды снега на дороге, подплыл к остановке и чуть накренился под весом ввалившейся толпы. Мы опоздали.
Ирка притаилась. Медленно оборачиваясь в её сторону, я почувствовала, как подруга осторожно расслабляет объятия.
— Упс. — Она утёрла варежкой слезинку и кривовато улыбнулась. — Ты меня убьёшь?
— Попозже. Тебе сильно холодно?
Подруга ошарашенно выпучила глаза.
— Мне-то тепло… В шубе-то.
— Ну и мне нормально. Пошли пешком до ближайшей остановки, чтобы не стоять на морозе.
Ноги, конечно, гудели. А ещё завтра стояли три пары с восьми до часу — в субботу! Но кажется, наклёвывалось новогоднее настроение…
— Ты не злишься? — Ира недоверчиво осмотрела моё лицо.
— Нет. Когда ещё у нас найдётся время погулять, как не в десятом часу ночи? — Я хохотнула и пихнула её в бочину: — Шевелись, Плотва.
Похоже, Иришка не ожидала такой снисходительной реакции. Как обычно, она легко поддавалась эмоциям, но и тут же охотно переключалась на что угодно, лишь бы не унывать. Думаю, Стас ни на секунду не выходил из её головы. И от этого в груди скрипело сожаление за подругу.
Мы неспешно двинулись к пешеходному переходу, погрязая в снеге, рассыпающемся под ногами, как сахар. С виду Ирка быстро повеселела.
— Виолетт, а чего ты такая добрая?.. — Она игриво приподняла брови. — Понравилось тебе?
— Понравилось что?
Мы подходили к светофору. Дорога узкая, а ждать целую минуту. Полно времени, чтобы докопаться.
— Танцы, конечно. Как ты вообще решилась?