С каждым глухим хлопком тишина становилась всё слаще. Я добилась всеобщего внимания от расступившихся студентов и довольно сложила на груди руки. Скулы свело от улыбки, когда Иришка чуть не взлетела на наращённых ресницах. А надо было думать головёшкой, наделяя властью… меня! Неужели она хотела вступиться за своего собрата по причёске?.. Ну, попробуй, дорогуша.
— Э-э… Виолетт, он… он… же специально сегодня отпросился с работы! Пускай…
М-м-м, аргументище!
— Нет.
Я гулко сглотнула, прочувствовав, как по пищеводу словно хлынул приторный одуряющий напиток — удовлетворение, лучше коньяка!
— Что ж, я как раз не в духе сегодня… — снова донёсся до меня рокочущий, разлетающийся на щепки бас.
Словно сабельная пила грубо вонзилась в дерево. Сумасшедшее несоответствие внешности!
Ну какая же несправедливость, что столь удивительный голос заточён в теле так и не повзрослевшего подростка!
— Молодой… — Кто ты там? — …человек. — Я наигранно откашлялась, намекая на то, что сомневаюсь в его половой принадлежности.
Да все на кафедре знали, как я отношусь к женоподобным петушкам. Что за мода? Ко мне на экзамен с серёжкой в ухе равно отчислению!
— Вы, наверное, не поняли… Выступления не будет. Ни сегодня, ни когда-либо. Я сделаю всё, чтобы вы усердно учились, а не блеяли под гитару за нарисованные тройки. Будете знать, как пытаться прибить меня дверью!
Его пухленькие губки отчаянно сжались в тонкую ниточку, я уверена, едва сдерживающую матерные выражения. Да сам принц Чарминг, известнейший законодатель блеска для губ, блеванул бы при виде его наружности.
Ну и куда делась наша самоуверенность?
— Я блею только за пятёрки!
Студенты, казалось, сами вспомнили о своём же существовании, окатив зал хохотом. А я поперхнулась слюной. Это переходит всякие границы… Отвратительно, когда сладкие мальчики «учатся» на «отлично»!
— Я вас услышала. Подобного счастья вам больше не предвидится! — Думаешь, наверное, откуда я взялась такая, молодая, злая? Бедолага, это с тобой ещё только впервые! Его взгляд остро блеснул, и «Боженька» спустился на паркет, поравнявшись со всеми присутствующими. — Фамилия и кафедра!
Я и не заметила, как оказалась напротив него, усердно не выдающего своё жалкое положение расслабленной позой. Ну-ну, делай вид, что тебе накакать! Посмотрим, как твоя мамочка прибежит просить за тебя в крокодильих слезах!
Был у меня один знакомый музыкант. Перед выходом на сцену надевал солнцезащитные очки, совершенно не беспокоясь о том, что делает из себя посмешище. Так он прятался от оценивающего внимания и привыкал в первые минуты. Затем снимал очки и продолжал «голый»… Чёрная маска на полфизиономии как раз напоминала о том, что за ней пряталось. Непреодолимая неуверенность, высеченная на лбу!
Может, он прыщавый?
— Муратов, — равнодушно сообщил музыкантишка свою фамилию.
Но тут же хриплый голос сменился на пацаний, загнусавивший где-то справа. Не хватало ещё чужих комментариев!
— Кафедра мемологии.
Раскатился «закадровый» смех. М-м-м, весело. Я оскалилась на борзого студента, умудрившегося встрять между мной и кудрявой башкой. Третий лишний одичало отшатнулся.
Твоя подружка на каблучищах, которая припёрлась на мои лекции лишь единожды в начале семестра, оборжётся на зачёте!
— Хочешь принести себя в жертву вместо него?..
— Виолетта Сергеевна… — вдруг умоляюще прибавился четвёртый голос. — Может, я продолжу репетицию?
Ой… Я медленно обернулась на скулёж Иришки, которой стало совсем не до шуток. У неё едва не затрясся подбородок, усыпанный веснушками. В груди тут же ощутился укол, и наверняка кровожадная улыбка бесследно слетела с моих губ. Уголки тяжело опустились.
М-да, я вроде для благого дела всё заварила. Чтобы отвлечь подругу от скандалов в распадающейся семье, от мыслей о грядущем безденежье, а в итоге, как всегда, наслаждалась своим положением. Действительно, пора убираться с её территории.
— Ирина Максимовна, приступайте.
Я легко отказалась от продолжения конфликта, потому что самое важное уже выяснила. Лексе Муратову с таким замысловатым имечком не спрятаться в стенах МПТУ. Здесь все встанут на мою, правильную, сторону.
Чувствуя себя слегка виноватой, я расположилась на одном из стульев в глубине зала, скинув чьи-то наваленные сумки на подоконник. Обречённо вздохнула из-за того, что пришлось остаться — и благодаря декану, и благодаря самобичеванию за собственную провинность перед Иришкой, — но быстро нашла развлечение. Полюбуемся, как теперь Лекса будет наслаждаться репетицией.