— Я поехал домой, чтобы собрать необходимые вещи. — Значит, его «родня» живёт далеко. Где-то в области? В деревне? — А там…
— Поругался с мамой.
Он с подозрением сощурился, но в итоге в очередной раз отвернулся. Всё так и произошло.
Я даже не стала уточнять, чем занимались его провинциальные родственники на улице. Создалось впечатление, что парень чего-то стыдится. Не хочу делать преждевременные выводы. Может, обстоятельства совсем иные… Он явно подвирал.
А ещё мне стало известно, что Лекса Муратов не имел сил ослушаться властную мамочку.
— Напиши по тому адресу письмо.
Погружённый в муки раздумий Алексей тут же взволнованно воспрянул.
— Точно! — Он на мгновение воодушевился подсказкой, но так же стремительно потух. — Хорошая мысль, но…
Кажется, и здесь обнаружился камень преткновения.
Какая всё-таки необычная ситуация. Странно всё: от решения Муратова поделиться со мной, до «настоящей родни» и нежелания нерадивого папашки подойти к сыну.
— Есть такое предчувствие, что письмо к ним не попадёт. — Лекса говорил теперь спокойно, почти как и прежде, но смотрел на меня, как на священный генератор идей. От этого очень хотелось ему хоть немного помочь.
— Хм, можно написать адрес соседей. Они передадут. — Я почему-то представила деревеньку и обветшалый дом на отшибе.
Он смотрел сквозь меня, в одну точку, прикусывая щёки и губы.
— Да, можно. Класс. Знаете… А вы очень умная.
От этих слов из меня чуть ли не пеной изо рта пошла неловкость. Я заёрзала, пытаясь усесться в удобное положение, но единственно правильной позой было бы лечь на пол и немного покататься рулетиком вокруг стола.
— Спасибо вам. — Теперь Лекса пристально смотрел на мои потуги и дрожащий рот, и в его непроницаемых глазах не прослеживались ни насмешки, ни коварство, ни даже глубокие страдания. Он облегчённо выдохнул: — И… вы могли бы тоже поделиться. Что случилось у вас?
Могла бы. Но в груди так трепетало...
Я начинала понимать, почему Муратов мне нахамил поначалу.
— Да я, это. — Моя суетящаяся рука нашла мочку уха и начала нащупывать серёжки, которые я забыла надеть. А у него сегодня, кстати, в ушах сверкали маленькие колечки. Забавно… Не об этом речь! — Я поругалась с лучшей подругой. Очень серьёзно. Как никогда.
Из-за кудрей показался озадаченный взгляд. Густые брови недоверчиво приподнялись.
— Вы же говорили, у вас нет подруг.
Ага, в тот самый момент, когда ты решил сделать комплимент моей фигуре… Да блин! Хорошая у тебя память!
— Я была обижена на неё и ляпнула ерунду. — Надеюсь, он поверит, потому что я ещё не оправдывалась перед студентами за свой дрянной характер. — Кажется, я обидела её гораздо серьёзнее. В среду она ушла из дома. Ну мы вместе жили последнее время… А после прошлой репетиции я не знаю, где её искать.
Наверное, Ирка ушла к Артёму. И когда я вспомнила наш последний разговор, быстро нафантазировала, как бегу за ней следом и успешно отговариваю от этой затеи.
У Муратова почернели глаза.
— Вы могли прийти в пятницу! — упрекающе бросил он и гордо задрал подбородок.
Могла, чёрт! Очередное враньё. Я не знаю, почему в его присутствии мне хотелось притвориться другим человеком!
— Да… Но после того, что я наговорила, мне стыдно. На репетиции столько свидетелей
У Лексы плохо получалось выслушивать без осуждения. Я быстро вернулась в состояние разжигающегося стыда, хотя Муратов даже не знал причину конфликта. Но он смотрел в душу проникновенно, а я привыкла себя пожирать.
Ну какая мне разница, с кем спит Иришка? Я же дружу с ней, а не с её мужчинами! Зачем я оскорбила самого близкого человека? Залезла в её личную жизнь.
Пока я вновь развлекалась самоедством, обратила внимание, что Муратов сложил на груди руки и с вызовом меня разглядывал.
— Что? Мне действительно было не до танцулек, — стала я неумело оправдываться. Может, я и его обидела? Наверное, он всякое успел подумать, когда я, сверкая пятками, смоталась в среду и не пришла на следующую репетицию… Любопытно, как сильно его это задело? — Мы с Ирой дружим всю жизнь, а тут такое…
Да почему? Почему смотришь волчком?! Я-то тебя поддержала! А как же око за око?
— Ясно. — Лекса облизнул кровь с нижней губы, которую успел сильно расковырять. Ну что? Опять больше ничего не скажешь?.. — Вы умеете обижать людей. Но и быть справедливой тоже.