На меня накинули белую длинную тунику из легкой струящейся ткани, скрепленную на двух плечах тяжёлыми пряжками в форме дубовых листьев. Длинная ткань шлейфом спадала с моих плеч.
— Что вы делаете? — снова попыталась возмутиться я, когда кто-то выдернул из моей прически пару шпилек. Часть волос упала вниз, щекоча мне лопатки, а в оставшийся небрежный пучок на затылке мне воткнули пару серебристых веточек на подобии ветвистых рожек.
Смутно я поняла суть задумки, когда увидела искусно выполненную маску оленихи, сделанную из тонких серебряных прутьев. И как только ее поднесли к моему лицу, она намертво приклеилась к нему каким-то заклятьем.
— Это уже не смешно! — рассердилась я, пытаясь содрать с себя аксессуар.
— Все хорошо. Чары развеются с наступлением нового дня, и маска сама спадет с вашего лица.
Незримые девушки обтерли мои руки, шею и грудь серебристой пылью, которая имела приятный запах можжевельника и сковали мои предплечья двумя широкими симметричными браслетами из светлого металла.
Вновь погасив свечу, они подвели меня к какому-то узкому проёму и вытолкали наружу. Не без сопротивления с моей стороны, стоит отметить. Но мои усилия были тщетны, и я оказалась одна на свежем воздухе. Под звездным небом я осторожно ступала босыми пятками по прохладной земле, когда услышала какой-то шум позади себя и обернулась.
Я тут же сообразила, что нахожусь во внутреннем дворе замка, стоило только увидеть огромный шалаш из бревен. К нему стекались многочисленные люди с факелами, распевающие бодрые песни, и мое хмурое настроение тут же улетучилось. Улыбка предвкушения застыла на моих губах, и я поспешила туда, где проводили праздник Белтейн.
Собравшись вокруг будущего костра, люди в черных и белых туниках, с золотыми и серебряными масками лесных животных весело болтали, от души хохотали и разливали из бочек терпкое вино.
— Возьми, — ко мне приблизилась крупная рыжеволосая девушка в маске куницы и протянула деревянную чашу с пряным напитком.
— Лифа? — я вгляделась в лицо за маской.
— Ш-ш! — прошипела она мне, — Пей залпом и побежали к шалашу. Ты же хочешь попасть на самый первый хоровод? Вот-вот все начнется!
— Что начнется? — громко спросила я, пытаясь перекричать собравшихся вокруг. Их была сотня, не меньше, хотя люди еще продолжали стекаться сюда из разных закоулков замка.
Лиф махом допила свое вино и, бросив деревянную чашу прямо в траву, и схватила меня за руку. Я позволила ей протащить меня сквозь толпу к самому шалашу. В его середине возвышался шест с вырезанными на нем рунами, к вершине которого были привязаны разноцветные широкие ленты.
Лиф поскакала вперед и, выбрав себе белую ленту, встала неподалеку, будто занимая место. Другие тоже последовали ее примеру, выстраиваясь с лентами в круг.
Побоявшись упустить что-то по-настоящему интересное, я опустошила свою чашу с пряным напитком, напоминавшим глинтвейн. Тепло и легкость разились по моему телу, и я побежала с остальными к костру, хватая алую ленту из шифона. Я намотала ее себе на запястье, как это делали другие, пока не понимая зачем.
Нас окружало все больше и больше людей, замкнувших шалаш из бревен в два кольца. Юноши и девушки в белых туниках с серебряными масками стояли во внутреннем круге, а в чёрных туниках и в золоте- во внешнем. Я попыталась отыскать и других знакомых, пристально вглядываясь в их лица, но безуспешно. Все-таки, даже под таким символическим прикрытием человека оказалось сложно распознать, если только он этого не желал. А единственной, кто хотел быть узнанной здесь, оказалась королева Роя, в короткой черной тунике до колен и золотой маске лютого барса- самого опасного хищника севера.
— Вы готовы к Белтейну? — закричала Роя, подбегая к деревянному шалашу. В руке ее горел факел.
Вместо ответа раздался восторженный рев толпы.
— Тогда пусть скрипки играют свои заклятья, а мы будем танцевать в ладонях родной земли и жечь костры, чтобы завтра восстать из пепла!
Под еще более громкие радостные выкрики, Роя поднесла свой факел к шалашу и по сухим бревнам быстро поползли языки пламени, озаряя внутренний двор и эту ночь и ярким светом.
Скрипачи, стоявшие чуть поодаль, заиграли красивую пылкую мелодию, а присоединившиеся к ним музыканты, игравшие на ханг драмах и флейтах, сделали ее просто волшебной!
То ли дело было в чарующей музыке, то ли в жаре костра, то ли в терпком напитке, но я почувствовала небывалый восторг и возбуждение. Темное небо, свежая трава, свет пламени и мерцание звезд- все это слилось воедино и наполняло меня восхитительным ликованием.