— Красивый кораблик!
Фледдер шутливо пихнул его в бок и повторил свой вопрос:
— Что будем делать?
Де Кок повернулся к нему.
— Помнишь, — медленно проговорил он, — что нам тогда сказала Блондиночка Минтье об этом Бертусе из Утрехта?
— «Вы просто наивный ребенок, если думаете, что сможете прищемить хвост этому Бертусу!» — отчеканил Фледдер.
— Точно!
— Значит, нам ничего не следует предпринимать?
Де Кок, не произнося ни слова, уставился в пространство. На столе у него зазвонил телефон. Инспектор машинально снял трубку, внимательно слушал несколько минут, потом коротко бросил: «Благодарю, Петер», — и положил трубку.
Фледдер напряженно следил за ним.
— Кто звонил?
— Петер Карстенс.
— Что сказал?
Де Кок молчал, он был все еще во власти собственных мыслей. Наконец он очнулся и поднял глаза на своего помощника.
— Едем! Захвати с собой Фреда Принса и Аппи Кайзера.
— Куда мы едем?
— В больницу Южного Креста.
— Зачем?
— Надо немедленно арестовать доктора Лестерхейза!
Фледдер вытаращил глаза.
— Доктора Лейстерхейза?
— Да, — кивнул Де Кок, — арестовать по обвинению в убийстве.
18
Они расположились в уютной гостиной Де Кока, сидели в низких кожаных креслах, расслабившись и вытянув на ковре ноги. Де Кок поднял вверх бутылку и постучал пальцем по этикетке.
— Любимый коньяк «Наполеон»! — улыбнулся Фледдер.
— Да, подарок Тощего Лоутье. Он самолично вручил мне эту бутылку сегодня утром.
Госпожа Де Кок вышла из кухни, держа перед собой большое блюдо с закусками.
— Этот коньяк — самая настоящая взятка, — уколола она мужа. — Как и любезное приглашение на морскую прогулку.
Де Кок взглянул на нее исподлобья.
— Ну, меня-то не купишь, — усмехнулся он. — Да и потом никто не знает моей настоящей цены. У Тощего Лоутье и в мыслях не было покупать меня, просто однажды он допустил крупную промашку, и с той поры печаль омрачила его грешную душу. Отсюда и эта бутылка коньяка. Что же касается приглашения на морскую прогулку, то я давным-давно получил его.
— Да, помню, — подтвердил Фледдер. — У вас уже было это приглашение, когда вы направили нас в больницу Южного Креста. — Он наморщил лоб. — А какую промашку допустил Лоутье?
Де Кок, как бы парируя его вопрос, поднял вверх руки.
— Сначала пьем коньяк!
Фледдер рассмеялся и стал наблюдать за тем, как его старший коллега разогревает круглые бокалы, держа их над голубым пламенем спиртовки. Он подумал: сколько раз за последние годы сидел он здесь вот так, в этом кресле, с бокалом конька в руке, подводя итоги очередного расследования… Он перевел взгляд с пламени спиртовки на широкое лицо инспектора: чуть приплюснутый нос, мягкие складки вокруг рта… жесткая седая шевелюра…
— Тощий Лоутье, — заметил Фледдер, — оказал нам неоценимую помощь: он первым обратил внимание на неожиданное исчезновение Аннетье Схеепстра.
Де Кок раздал бокалы и повернулся к Фреду Принсу, которому он очень симпатизировал — тот был одним из самых надежных работников в управлении, никогда не отказывающихся помочь в нужную минуту.
— А разве Аппи Кайзер не придет?
— Он сейчас занимается карманниками. Я попросил Бейтендама отпустить его с нами, но комиссар был непреклонен.
Фледдер так резко наклонился вперед, что чуть не расплескал свой коньяк.
— Так расскажите же нам, инспектор, какую ошибку совершил Тощий Лоутье, — снова обратился он к Де Коку.
Инспектор, видя, что его помощник сгорает от нетерпения, улыбнулся. Излишняя горячность не раз подводила Фледдера, так что ему, как старшему по возрасту и званию, все время приходится останавливать и сдерживать его.
— Тощий Лоутье, — неторопливо начал Де Кок, — был уверен, что Бертус из Утрехта приложил руку к убийству Пауля ван Флодропа.
— А это не так?
— Не совсем так. Инициатива этого убийства исходила вовсе не от Бертуса.
— От кого же?
Де Кок медленно смаковал коньяк.
— Чтобы Фред Принс тоже понял все, начну по порядку. — Он поставил бокал на столик и откинулся в кресле. — Аннетье Схеепстра вовсе не была недалекой и капризной девицей легкого поведения, какой ее нам представил Бертус из Утрехта. Она была очень неглупой и весьма наблюдательной особой и имела собственный взгляд на некоторые вещи.
— А именно? — нетерпеливо перебил его Фледдер.
Де Кок укоризненно посмотрел на него и невозмутимо продолжал:
— Бертус из Утрехта был не столько сутенером, который «пас» девиц в отлично организованном борделе, он время от времени занимался еще и подозрительными сделками: торговал антиквариатом и… кокаином. В свое оправдание могу сказать, что до определенного момента я этого просто-напросто не знал, хотя и подозревал, что Бертус замешан в каких-то темных делишках. В тот период, когда Бертус из Утрехта впервые попал в поле моего зрения, здешняя торговля наркотиками находилась в самом зародыше, и полиция еще не проявляла к этому большого интереса. Благодаря торговле антиквариатом Бертусу удалось установить кое-какие связи с местными нуворишами, или, как их теперь называют, преуспевающими бизнесменами, и если кому-нибудь из них требовался кокаин, Бертус за немалые деньги оказывал ему эту услугу. Этот сутенер обставил все очень хитроумно. — Де Кок помолчал и отпил еще один глоток. — Среди старых клиентов Бертуса — любителей антиквариата был и доктор Лестерхейз, врач, пользовавшийся международной известностью. Этому доктору принадлежала великолепная вилла в Бларикуме, и под ловким руководством Бертуса она стала служить базой для хранения и торговли наркотиками в округе.