В наступившей тишине было слышно, как в стекло упорно бьётся пчела, недовольно жужжа.
Девушка перестала сверлить меня взглядом, распахнула окно и выпустила мохнатую пленницу. Обернулась она уже с иным выражением лица. Маска светского приёма подошла ей так же изумительно, как и любопытство.
— У меня не самая лучшая память на лица, ваше сиятельство. Но мне кажется, что мы уже виделись, так?
Перехвалила меня историчка, я откровенно невоспитанно промолчал.
Уже раздумывал, выдаст ли Зотова меня или нет. По большому счёту мне было всё равно. Тогда в темнице я, безусловно, обманул Баталова, но вполне безобидно. Мой поступок не угрожал ни ему лично, ни государственной безопасности. Да и сделал я это, потому что подвернулся случай.
Маловероятно, что Роман Степанович даже расстроится, не говоря уж, чтобы разозлиться.
Но Мария сейчас пыталась сыграть со мной в старую добрую игру. С одной стороны, продемонстрировать осведомлённость и намекнуть на нечто незаконное, что я совершил. С другой — дать мне возможность самому выбрать цену её молчания.
Нормальная защитная реакция — нападение.
Без вызова и явных угроз, Зотова просто выясняла свой я или чужой. Вот только чтобы с этим определиться, мне было недостаточно симпатичной внешности и непростой судьбы.
Зато девушке было достаточно моего промедления, чтобы вспыхнуть. Щёки её покраснели, а внутри пробудилась смертельная сила.
И правда впечатляюще — почти третий ранг, осталось совсем чуть-чуть.
Глава 4
Мне было крайне любопытно.
Сила тёмной нарастала равномерно, без скачков и падений. Исключительно контролируемый процесс, достойный уважения. Действительно опытный маг, несмотря на возраст.
Опасаться её мне, может, и стоило. Всё же имел дело не с неуравновешенным одарённым, неумеющим толком управляться с даром. Но я в любой момент мог оглушить её магией света, да так, что наверняка.
Самое забавное, что в этом случае разница в рангах вообще не имела значение. Сила света даже в начале пути превосходила любую тёмную магию. Оттого магов света и желали заполучить в ряды воинов. Вот только они категорически такого занятия не хотели. Брезговали, можно сказать. Но этот дар накладывал такой отпечаток на характер.
Так что я наблюдал за происходящим спокойно.
К тому же мне нужно было выяснить, с кем же я имею дело. Стоит ли девушку вообще допускать до академии, если её легко вывести из себя. Уж кто, а студенты способны потрепать самые крепкие нервы.
В памяти графа Вознесенского были такие проделки его друзей, что я лишь удивлялся — как они выжили без особых травм?
Зотова достигла пика силы и… магия схлынула.
И снова — впечатляюще.
Девушка вздохнула, прикрыла на секунду глаза и слегка устало улыбнулась:
— Вы меня испытываете, ваше сиятельство?
— Вы себя сами испытываете, Мария Алексеевна. Но признаюсь, некоторая провокация имела место быть. Прошу прощения, — я тоже улыбнулся и поклонился.
— Я справилась? — с вызовом спросила она, не сумев скрыть возмущения.
— Вы великолепны, — искренне ответил я.
Она вспыхнула и отвернулась, чтобы скрыть смущение.
Я ничуть не стремился ввергать её в подобные чувства. И правда же, тёмный дар держать в узде сложнее всех прочих. Особенно девушкам, банально из-за их большей эмоциональности. Так уж мы устроены, и это хорошо.
А тут — полный контроль и усмирение силы, фактически сводящей с ума.
На миг даже стыдно стало, но лучше заранее проверить, чем потом получить неуправляемый сюрприз. Пока Баталов не прибыл и не начал её уговаривать.
— Вы… странный, — сказала тёмная, по-прежнему не показывая лица.
Но тон её голоса стал гораздо мягче. Да и в общем обстановка разрядилась.
— Благодарю, — усмехнулся я, пока она не видела. — Мне это говорили.
Девушка резко развернулась, отчего скрипнул деревянный пол. Вскинула брови, прикусила губу и затем прищурилась. Видимо, поняла, что я не издеваюсь, поэтому эмоции вновь испарились.
Ну реально будто лисичка, осторожная и опасливая.
— Это я должна вас поблагодарить, Александр Лукич. За спасение отца. Он рассказал мне, что произошло на охоте. Мне неловко, что я встретила вас… вот так.
— Предлагаю забыть об этом, — я кивнул, принимая благодарность и своеобразное извинение.
С грохотом распахнулась дверь и в комнату влетел граф Зотов. Он спешно огляделся, после чего с облегчением выдохнул.
— Мария! — одновременно строго и с волнением воскликнул он.