На неделю уходить я не собирался, но жизнь умела удивлять.
Проверив все окна и двери, а также территорию, я вышел на улицу и огляделся.
Ночной город сразу заворожил успокаивающей тишиной. Самое время для дел, где не нужны свидетели.
Пока я дошёл до своего дома, поднялся ветер. Он шумел в листве деревьев, поднимал пыль, с треском раскручивал флюгера на крышах зданий и намекал на грядущую бурю, что прочили погодники всю неделю.
Вот и славно, непогода точно вынудит остаться дома самых смелых любителей поздних прогулок.
Воздух был горячим. Не таким обжигающим, как в пустыне, но наполняющий лёгкие сухим жаром. Очень необычно для прибрежного северного города, необычно и будоражуще.
Мне очень не хотелось будить в такой час Тимофея, ведь парню утром нужно было отправляться на учёбу. Но и одному заниматься островом тоже было неразумно. Одновременно держать морок и следить за путём слишком тяжело. Займёт много времени, а его и без того не хватало. Мне хотелось решить все проблемы до моего занятия на кафедре.
Желательно и титул успеть получить, пусть это вообще был слишком оптимистичный прогноз.
Пробираясь по флигелю, я заодно порадовался за тот порядок, что поддерживали здесь приютские. Чистота, приятные ароматы и какие-то благовония даже… Молодцы.
— Чёрт!
Рано я расслабился и запнулся о какую-то плюшевую игрушку. Из тех, что с жутко громкими пищалками внутри. Такими, что специально не найдёшь, где же звуковой амулет, а вот не нарочно попадёшь именно на него. Скорее всего, это для нашего кошачьего семейства, вряд ли Гордей с подобным играется. Противный звук разнёсся по длинному коридору и утих где-то вдалеке.
Я замер и едва не расхохотался. Ну будто вор в собственном доме, ей-богу.
Но спали все крепко, после пары минут ожидания я так и не услышал ни единого звука. Лишь ветер завывал где-то в трубе.
Подкравшись к двери рыжего, я прислушался. Тихо. Осторожно приоткрыл и заглянул. Слабый свет садовых фонариков проникал в комнату и подсвечивал бугор на кровати, с головой укрытый одеялом.
Шаг вперёд и передо мной появилось лезвие. Теневое оружие! Вот это потрясающе, и когда он научился такое делать? Стремительное развитие, что не могло не радовать. Я отмахнулся от смертоносной тени светом, развеяв угрозу.
Надо бы его обучить делать более устойчивую материализацию. Хотя маги света и редкость, но нужно быть готовым ко всему.
— А, это вы, — вышел рыжий из сумрачного мира и с лёгким упрёком добавил: — Опять экзаменуете, Александр Лукич.
Если бы я его испытывал, то точно поставил бы высший балл. Теневик стал истинным носителем дара — незаметным и сливающимся с окружающим. Далеко пойдёт парень.
— И ты отлично справился, — не забыл я его заслуженно похвалить. — Есть дело, Тимофей Петрович.
— Ну наконец-то! — довольно воскликнул он. — Я уж решил, что навеки с учебниками застряну. Вы не подумайте, учиться мне очень нравится. Но куда ж без практики!
— Будет тебе практика, — многообещающе улыбнулся я.
Пришлось пожертвовать почти всем запасом накопителей. Ведь маяк я замкнул на остров, чтобы тот подпитывал контуры артефакта. Оставил я чуть-чуть, чтобы не оставаться совсем уж без ресурсов.
В принципе, я изначально заложил возможность замены источника энергии. Да и по правде говоря, не требовалось маяку столько силы. Перед зданием была стихия — море. И оттуда можно было почерпнуть магии, преобразовав её в подходящую. Потери большие, но и магии там практически бесконечно.
Новая схема сложилась в голове, пока мы ехали в Кронштадт.
Если всё сделать правильно и аккуратно, то ещё и помощь будет работе дамбы. Риски наводнений значительно уменьшатся благодаря тому, что маяк будет брать силу из моря. Со всех сторон хорошо, в общем.
— Штормовое предупреждение, — сказал Тимофей, глядя в свой телефон.
— Серьёзно? — расхохотался я, обводя широким жестом берег.
Вода уже бушевала, яростно атакуя берег. Здесь ветер уже был таким сильным, что сбивал с ног. Я увидел, как мимо нас пронесло крупную чайку. Неместная, наверное. Местные либо способны противостоять, либо вообще не высовываются в такую погоду.
— А, ну да, точно, — покраснел парень. — Заметно.
— Ты где витаешь, Тимофей Петрович? — меня его невнимательность встревожила.
— Простите, ваше сиятельство. Задумался, — он умолк, закусив губу.