Пушистый шар согласно гавкнул, а я немного отстал. Несмотря на защиту, что была при Житновском, ауру безумия я разглядел. Он не был психом в классическом клиническом понимании. Магия. Сила разрушила его разум, а точнее избыточное её использование.
Отпечаток магического всплеска всё ещё считывался. Что-то произошло несколько лет назад, что необратимо повлияло на князя. Скорее всего, тот «несчастный случай» с роднёй не был случайностью.
Магия не признавала нарушения баланса. Увы, за злодеяния она не наказывала, сила — понятие нейтральное. Но нарушение равновесия сказывалось на виновном. Каждое действие нужно компенсировать, а каждый одарённый чувствует, достаточно ли он сделал или нет. Отмахиваться от такого — путь к безумию.
По сути, передо мной шёл обречённый. Он сам себя уничтожит, рано или поздно. Но, к сожалению, пока он ещё был способен натворить немало бед.
— Господин желает свежих пирожков? — подбежала к нему девчонка на перекрёстке.
Глаза князя недобро сверкнули, и я напрягся, готовый действовать. Но тот, кто сейчас был миловидным старичком, подслеповато улыбнулся и закивал:
— Да, милая, возьму несколько для моей Рапунцель.
Девочка захихикала, услышав имя. Аура безумия разгорелась, но быстро утихла. Князю было некогда, поэтому продавщица выпечки осталась в живых.
Чёрт, чтобы вызвать подмогу, нужно снять маску. На оживлённом проспекте, по которому мы шли, это было невозможно. Я мог упустить Житновского, чего допустить не мог — он на взводе, а значит, очень опасен. Психи, планы которых нарушают, способны на что угодно.
Я не тешил себя надеждой, что справлюсь с ним в одиночку. Безумец — самый страшный враг из возможных. Его действия не предугадаешь, стратегии и тактики летят к чертям, как и любые разумные варианты. При мне нет ни одного накопителя, личные артефакты отразят удар, но князь может пойти в самоубийственную атаку. Такие не останавливаются.
— Кушай, милая, — добродушно бормотал старичок, доставая пирожки из бумажного кулька и скармливая их собаке.
Прохожие улыбались и приветственно кланялись ему, а я шёл и думал, как быть. Вызвать джинна и спалить князя? Вариант, пусть мне он не очень нравился. Но не посреди улицы, это точно.
И к своей досаде, я вдруг понял, что этот постоянно тявкающий пушистый шарик мне будет жаль. Собака-то не виновата в том, что за монстр у неё хозяин. Найму ей потом этого чёртового маготерапевта, но спасу.
Раздумывая о перипетиях собственного благородства, я чуть не упустил злодея, ловко нырнувшего во двор одного из домов.
Чем ближе к порту, тем неказистее были здания. Доходные заведения в этом квартале предназначались для рабочих, коих селили по десять в одну комнату. Кирпичные строения высились над крошечными двориками, где сушилось бельё и голосила детвора под присмотром парочки дежурных родительниц.
Я было удивился, что свидетелей здесь многовато, но мы прошли несколько низких арок, углубившись в лабиринт строений.
Потянуло ароматами тины и прелых листьев. Крики чаек остались единственными звуками, нарушающими тишину. Собака на руках князя жалобно заскулила. Ей тоже не понравилась обстановка.
— Потерпи, милая. Сейчас убьём одного плохого дядю и домой пойдём.
Местом встречи оказалось заброшенное строение, когда-то бывшее то ли лавкой, то ли общественным заведением. Два этажа, чёрные провалы окон и завалы мусора на подходе.
Житновский резво перепрыгнул препятствия и исчез в дверном проёме.
Я огляделся, вздохнул и отправился следом.
Мне, право, больше по душе были тайные встречи в салонах, спрятанных среди особняков центра. Где витают запахи дорогого парфюма, дерева и изящных заговоров. Да даже вульгарно обставленный склад контрабандиста был не так плох. Не говоря уж о той комнатке, где пряталась тёмная наследница императора — там хотя бы было уютно.
Но безумец потерял остатки чувства прекрасного.
И назначил встречу в месте, которое чудом не снесли. Изрисованное срамными надписями, захламлённое остатками мебели, дверей, оконных рам и какими-то неопознаваемыми предметами, помещение выглядело предельно отталкивающе.
Того же мнения явно придерживался и тот, с кем встречался князь.
Мужчина, коренастый и с суровыми чертами лица, был одет весьма пристойно и прижимал к носу шелковый платок, морщась. Здесь, правда, ничем не пахло, но жест вполне говорящий.
— Ну и зачем, вот скажите мне, вы каждый раз вынуждаете меня приходить сюда? — глухо спросил франт, не убирая прикрытия и не поклонившись.