Честно говоря, я был доволен, что лететь довелось именно с Ларсом. Полковник Фишер слыл у нас за редкого циника и большого интеллектуала. Никто лучше его не умел опустить оторвавшегося полицейского или измазать дерьмом тонкую душу окружного прокурора. Осуществляя по долгу службы контроль за деятельностью правоохранительных сил, постоянно имея дело с наглыми ворами и рэкетирами в среде копов и прокураторов, Фишер приобрел довольно своеобразный взгляд на вещи. Своих клиентов он считал гнусными паразитами, а всю судебно-правовую систему Империи – огромным нужником. За десять лет общения со всей этой публикой Ларс закалился, как клинок – копы Метрополии слабели ногами при одном упоминании его имени, ибо полковник Фишер был беспощаден.
Он чем-то неуловимо напоминал мне моего патрона полковника Детеринга – возможно, своим странноватым юмором… Правда, Танку далеко было до того непробиваемого презрения, с которым скуластый блондин взирал на мир. Офицерского кодекса чести, впрочем, Ларс придерживался свято, и со своими он был отличным парнем.
С Ларсом Фишером смело можно было лезть в любую дыру – он не боялся неприятностей, прекрасно понимая, что шансов дожить до старости у всех нас не так уж много.
Антигравитационная кабина вознесла нас на сороковой этаж, и мы вошли в кабинет Джо Нетвицкого. Генерал был один.
– Ага, – он встал и подошел к нам. – Вот и вы, голубчики. Ну что ж, ребята… Инструктировать я вас не стану, я знаю не больше вашего. Вас ждет милорд Харрис, он вам все и объяснит… и вот что: постарайтесь поменьше скандалить с местными копами, у Харриса с ними не лучшие отношения.
– О'кей, – безразлично пожал плечами Фишер, – тогда до связи. Катер?
Нетвицкий молча протянул ему прозрачную пластинку иммобилайзера.
– До свидания, генерал, – вежливо кивнул я.
– К бою, парни, – улыбнулся он.
Фишер, стоявший уже в дверях, не оборачиваясь, поднял над головой затянутый в черную перчатку кулак.
На одной из посадочных мишеней огромной плоской крыши здания нас ждал черный, сверкающий полированными боками «TR-90». На гладкой броне катера серебрились капельки вновь заморосившего дождя. Фишер отвалил в сторону атмосферный люк, забросил внутрь свой кофр и влез сам.
– Давай свой кейс, – услышал я.
Просунув в люк неподъемный сундук, я запрыгнул в темное нутро катера.
– Закрывай калитку, – скомандовал Фишер, устраиваясь в левом пилотском кресле и надевая на голову тонкий обруч системы связи. – Поехали.
Я уселся в правое кресло и достал сигарету. Фишер запустил двигатели, мельком глянул на приборы и мягко поднял катер в воздух. Город под нами с нереальной быстротой исчез, уступив место сплошной туманной дымке.
– Что мы вообще имеем по Кассандане, Ларс? – спросил я.
– Ничего, – пожал плечами Фишер, – Ярга нашли в роще, в десятке километров от виллы, расстрелянного в клочья. В руке у него был пустой бластер. Рядом – труп его коня.
– Он пытался отстреливаться?
– Видимо, да. Но следов – ноль, да это и понятно: ублюдки прилетели на антигравитационной платформе. Делом занимается местная, будь она неладна, прокуратура, но со мной они спорить не станут.
– А Харрис?..
– Что Харрис? Харрис такой же контрабандист, как все остальные. Есть у него пара смышленых ребят, но Харрис – он на Кассандане, а мне на Кассандану начхать. Мне вообще на все начхать, и все это хорошо понимают. Хых! Ублюдки!.. Ты был когда-нибудь на Кассандане?
– Мельком… сопровождал Бонаря и Детеринга.
– Ну и как тебе?
– Нормально. В известном смысле куда круче, чем в Метрополии. Жизнь бурлит… а что?
– Скоро ты с этим сортирным бурлением ознакомишься поближе. И уверяю тебя, твои восторги поутихнут. Я тебе вот что скажу: никакой скандал для меня так не противен, как скандал на Кассандане. А тем более в нашем деле… Кассандана – это нечто: тамошние копы оторваны в корень, такого, как на Кассандане, ты больше нигде не увидишь. Если к тебе посреди улицы подойдет этакое оторванное рыло в патрульной форме, то сперва бей его ногой в промежность, а потом уже доставай удостоверение.
– А в грызло можно? А то после моего удара в промежность мне уже не придется с ним беседовать. С ним будут беседовать предки… или хирурги, если он везучий.
– Можно и в грызло. Дело в том, что подойти он может с одной просьбой – ссудить ему немного денег. А если не дать, за углом с тобой могут произойти любые чудеса.
– Прямо уж со мной.
– Ну, с тобой, может быть, и нет, а с обычным приезжим – запросто. Кассандана – это край правоохранительного беспредела.
– Интересный термин. И что, это все прямо в столице?
Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.
– Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?
– Откуда? Это же совсем не мой профиль.
– Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят – а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, – они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден – за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже – за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят – были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.
Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут – катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.
Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта – известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?
– Да-да, – услыхал я голос Фишера, – да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.
Он быстро пробежался пальцами по сенсорам панели управления и отдал штурвал от себя. Катер послушно завалил свой острый нос вниз. На обзорных экранах мутно мелькнула клочковатая пелена облачности… вслед за ней в глаза мне выстрелила панорама колоссального военного космодрома Дезерт-Плейс. Раздраженно взревели реверсируемые моторы. Замедляясь, «девяностый» упруго скользнул в сторону северо-западного сектора. Под нами пронеслись торчащие в небо взлетные аппарели центрального патрульного дивизиона. Фишер довернул штурвал чуть вправо… снова рявкнули моторы. Хриплый рык сменился свистом посадочной системы. «TR-90» был «безногим» – он садился прямо на плоские фланцы своего вогнутого брюха, поэтому привычного хлопка отстрела стоек посадочных опор не было.
Я вылез из кресла и потянулся в карман за предусмотрительно захваченными солнцезащитными очками. Фишер снял с головы блестящий ободок с наушником и подвесным микрофоном, нахлобучил фуражку и потянулся.
– Как насчет пары шашлычков, Алекс?
– Спасибо, – поперхнулся я, – эт-то уж на Кассандане. Я размышляю, не посетить ли мне сортир.
– Вздор, – барственно взмахнул рукой Фишер, – стыдитесь, флаг-майор.
Внизу нас ждал унылого вида унтер-офицер в шортах, до пупа расстегнутой форменной рубашке и криво надетой пилотке.
– Э-э-э… полковник Фишер и флаг-майор Королев? – безразлично поинтересовался он.
– Ты б еще в ухе поковырялся, – засмеялся Ларс, – не кормят вас тут, что ли?
– Прошу, – унтер, явно пропустив его слова мимо ушей, лениво махнул рукой в сторону болтавшейся рядом антигравитационной платформы.
Платформа, передвигавшаяся столь же энергично, как ее снулый кормчий, доставила нас к аппарели, увенчанной хищным черным острием субрейдера класса «Газель». Под одной из опор аппарели со скучающим видом курили две дамы в темно-синих флотских комбинезонах: брюнетка лет двадцати трех с погонами майора и коротко стриженная юная блондинистая лейтенантка с потрясающе бесстыжими серыми глазками.