Филипп мягко поиграл ее грудями.
– Тебе не отличить «Кама сутру» от дерби в «Кентукки».
– Так чего же ты хочешь? Чего-нибудь неприличного?
Филипп расхохотался.
– А как ты это себе представляешь?
Анна вздрагивала каждый раз, когда пальцы Филиппа касались ее сосков.
– Не знаю. Думаю, у меня нет достаточного опыта. Ты сам меня научишь.
Филипп нежно поцеловал Анну в губы.
– Мне нечему тебя учить. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
– Тогда на что же ты жалуешься?
– Я и не жалуюсь. Просто сказал, что ты трахаешься, как богатая, избалованная девчонка.
– Ты хочешь сказать, что активен только ты. Но я не знаю, как вести себя с тобой. Когда мы с тобой близки, я не знаю, где я – в аду или раю. А ты разве сам не догадался об этом?
Филипп помолчал. Затем взял край ее свитера и начал стягивать его. Анна подняла руки, чтобы помочь Филиппу. Она тряхнула волосами, и ее груди поднялись как два маленьких вулкана в отблесках огня. Филипп поцеловал каждый сосок.
– Мне нравится, как пахнет твоя кожа – словно солнце и персик.
Желание буквально переполняло Анну.
– О, Филипп, прости, если я не очень хороша с тобой в постели.
– Совсем нет. Ты сводишь меня с ума. Ты похожа на греческую амфору.
Филипп неожиданно замолчал, нащупав рукой черные чулки на резинках и тонкую полоску, едва закрывающую треугольник вьющихся волос.
– Я оделась так для тебя, – прошептала Анна.
– Для меня?
– Это тебе мой рождественский подарок. – Анна вдруг застеснялась. – Тебе не нравится? Ведь мужчинам нравятся чулки на резинках.
– Ммм…
Филипп наклонился и поцеловал шрам на бедре, который остался от удара гаечным ключом. Выглядел он еще ужасно, но доктора сказали, что со временем он исчезнет и станет незаметным. Как сотрется в памяти и сам вечер в Джипсэме.
– Во всяком случае, мой опыт подсказывает мне, что это так, – произнесла Анна, подняв одно колено так, чтобы ноги в чулках соблазнительно потерлись одна о другую.
– Сколько же, дорогая, у тебя было любовников?
– Много.
– Много?
– Да.
– Сколько же?
– Трое.
– Расскажи мне о них, – потребовал Филипп, снимая с Анны чулки.
– Что же ты хочешь знать?
– Расскажи для начала о первом. Кто лишил тебя невинности.
– Что это? Допрос?
– Да, причем инквизиторский. – Филипп обмотал один конец чулка вокруг запястья Анны, а другой привязал к спинке кровати.
– Что ты делаешь? – прошептала Анна.
– Люблю кровати с высокими спинками. Так расскажи мне о своем первом любовнике. Как его звали?
– Ден. Даниель.
Сейчас Анна чувствовала себя необычно, лежа в полной темноте с поднятыми над головой руками. А Филипп между тем снял второй чулок.
– Он работал на киностудии в Белфасте, редактором. У него была жена и двое детей.
– А сколько лет было тебе?
– Немного.
– Кто же кого соблазнил?
– Он меня. Я была еще совсем невинна. Он даже не сказал мне сначала, что женат.
– Ну и как ты чувствовала себя в первый раз?
– Очень хорошо. – Анна нервно засмеялась. – Очень странно, Филипп, исповедоваться тебе, да еще в полной тьме.
– А оргазм ты испытала тогда?
– Не помню.
– Об этом ты должна помнить.
– Думаю, что нет. Я очень нервничала. И он тоже. Представь себе это чувство вины.
– Вины? – Филипп обвязал второй чулок вокруг свободного запястья Анны. – Почему вины?
– Его воспитывали в традициях католической семьи – все ведь случилось в Ирландии. Но эти обстоятельства придали всему особое возбуждение, хотя и убили что-то во мне навсегда. Ведь я впервые спала с мужчиной.
Филипп между тем завязал чулок вокруг запястья другой руки и начал привязывать его к спинке кровати.
– Ну а позднее у тебя были оргазмы?
– Я же здоровая женщина. И ты это прекрасно знаешь. Филипп – это все необычно.
– Расстроена?
– Немного нервничаю.
– Не надо, – спокойно сказал Филипп. – Ты сейчас чертовски сексуальна. – Он коснулся кончиками пальцев губ Анны. – Я привязал тебя слабым узлом. Один хороший рывок – и ты свободна.
Анна попробовала, насколько силен узел.
– Но ты ведь не хочешь освободиться, не правда ли?
Анна расхохоталась:
– Горю желанием узнать, что же произойдет в следующий момент.
Филипп встал и сбросил с себя халат. Анна услышала, как он с шуршанием опустился на пол. Она знала, что ее возлюбленный стоит сейчас перед ней во тьме совершенно голый. Филипп присел рядом на кровать.
– Расскажи мне о своем чувстве вины, которое переполняло тебя, когда ты трахалась с женатым человеком.
– Поначалу это очень возбуждало, но затем он по-настоящему влюбился в меня. Я хочу сказать, что он просто с ума сошел. Он начал говорить, что готов бросить жену и детей. Тут я поняла, какое зло совершаю. Мое маленькое приключение могло разрушить счастье другой женщины, уничтожить семью. Для меня это было невыносимо.
– И ты убежала.
– Да. Я убежала. И с тех пор не имела дела ни с одним женатым мужчиной.
– Расскажи о втором твоем любовнике.
– Об Уильяме?
– Об Уильяме так, об Уильяме. Он что, тоже был намного старше тебя?
– Да. К этому времени он разошелся с женой, но детей у них не было. В сексе он оказался настоящим профессионалом.
– Профессионалом? – Филипп медленно провел ладонью по всему телу Анны, нежно помассировав ее груди. – Что ты имеешь в виду?
– Уильям относился ко мне как к женщине. Ден считал меня ребенком и любил называть малышкой. Билл был чем-то большим… – Анна замолчала, почувствовав, как теплые губы Филиппа коснулись ее сосков.
– Продолжай, – потребовал Филипп, и Анна всей кожей ощутила его жаркое дыхание.
– Не могу, когда ты так целуешь меня.
– Можешь. – Он слегка укусил сосок Анны, и от боли она вся выгнулась. – Расскажи, расскажи мне о Билле, который относился к тебе как к женщине. Ты всегда с ним кончала?
– Да, – прошептала Анна.
– Всегда?
– Часто. Но не как с тобой. Ты это хотел услышать?
– Я хочу только правду.
– У меня ни с кем не было такого, как с тобой. Помнишь, тот первый раз в Вейле… Это было больше, чем все прежде, вместе взятое. Думаю, что это ты и хотел услышать.
– Нет. – Филипп поцеловал ее в шею, а затем язык его скользнул между грудей. – Об этом ты можешь не говорить. Я и без слов все знал.
– Невозможное чудовище. Я люблю тебя, Филипп.
Анна поклялась никогда не произносить больше этих слов, но сегодня она призналась ему в любви уже дважды. Слегка пристыженная своей слабостью, Анна рванулась было, чтобы освободиться, но у нее ничего не вышло.
– Ты же сказал, что я в любую минуту могу освободиться?
– Еще не время. Расскажи мне о третьем. Как его звали?
– Курт. Он работал со мною в Майами в газете. Он был моим боссом.
Голос Анны стал мягким, даже сонным: она ощущала возбуждающее прикосновение языка Филиппа. Он мягко скользил по животу и ниже, где ее жаркая влажная плоть была едва скрыта тонкой кружевной полоской.
– И как долго он был твоим любовником?
– Прошлое лето. Мы вместе ходили купаться на пляж ночью. Он обычно приносил с собой бутылку вина, и мы занимались любовью прямо под звездами. Курт иногда давал мне покурить травку.
– И тебе это нравилось?
– Иногда было противно и подташнивало, а иногда ничего, даже возбуждающе.
– Скромным любовникам это очень помогает.
– Развяжи меня.
– Я же сказал, что освободиться ты сможешь и сама. Филипп просунул пальцы под трусики и одним движением снял их.
– Но я не могу освободиться, а мне так хочется коснуться тебя.
Филипп начал целовать ее бедра, а затем язык коснулся и самой плоти. Он начал проникать туда все глубже и глубже, как в первый раз: нежно и настойчиво одновременно. Анна еще раз попыталась освободиться и не смогла, а язык Филиппа то выходил, то вновь входил в нее, вызывая невыразимое желание. Анна выгнулась и обхватила ногами спину Филиппа, приподнявшись так, чтобы продлить удовольствие, сделать его сильнее и доставить радость Филиппу, открывшись ему до конца.