– Жаль, что ты не помнишь. Но, с другой стороны… кто-нибудь тебе все равно расскажет… так лучше уж это сделать мне. – Он помолчал и, не отрывая взгляда от окна, продолжил: – У Коула другая система ценностей, иные принципы, отличные от твоих. Это человек не нашего круга, Реми. Конечно, он, как и мы, родился в Новом Орлеане, но на другом берегу реки, в так называемом «Алжире». Трудно себе представить что-то более далекое от фешенебельного Гардена, где росли мы с тобой.
Реми рассеянно кивнула, вспоминая трущобы, заслужившие печальную славу рассадника преступности. «Алжир» располагался прямо напротив Французского квартала, их разделяла Миссисипи. Вид убогих лачуг и грязных крохотных двориков «Алжира» резко контрастировал с улицами Гардена, где старинные особняки с колоннами утопали в зелени роскошных садов.
– Человек, родившийся в трущобах, – продолжал Гейб, – вырастает ожесточенным, безжалостным.
Реми нахмурилась… Коула действительно нельзя было назвать добряком, но она бы не отважилась вменить ему это в вину. Да и вопрос о ценностях решался не столь однозначно.
– Ты ему не доверяешь?
Гейб замялся, но все же ответил:
– Не доверяю.
– Но ведь он президент нашей компании. Если ты о нем такого мнения, то зачем тогда…
– Видишь ли, – Гейб отвернулся от окна и посмотрел на сестру в упор, – мы рассчитывали, что он нам подойдет. Коул – опытный, квалифицированный специалист, у него репутация человека, который способен спасти идущую ко дну судовладельческую компанию. Мы, правда, слышали, что у него нетрадиционный подход к делу, но, насколько нам известно, ни в каких противозаконных действиях он уличен не был. Все эксперты давали ему очень высокую оценку, а ты же понимаешь, как это важно. Вот мы его и наняли.
– И теперь ты подозреваешь Коула в махинациях, – с полувопросительной интонацией сказала Реми.
Брат вздрогнул, явно испугавшись, не сболтнул ли лишнего.
– Мы с тобой уклонились от темы, – поспешно произнес Гейб. – Речь сейчас не о Коуле, а о тебе. Мне не хочется, чтобы твое имя упоминалось рядом с именем человека, на которого падает подозрение. Пусть даже необоснованное. Что же касается нашей компании, то скажу одно: я недоволен контрактом, который мы заключили с Коулом. Может быть, во мне говорит профессиональный юрист, но тем не менее… Этот контракт связывает совет директоров по рукам и ногам, а Коулу, наоборот, дает слишком большую власть. По-моему, Бьюкенен жаждет завладеть компанией и рассчитывает, что роман с тобой поможет ему в осуществлении его замыслов.
Неужели это возможно?.. В принципе, если рассуждать логически, подобный вариант не исключен. Человек, выросший в трущобах и нищете, а затем возвысившийся настолько, что ему удалось занять пост президента крупнейшей судовой компании, по определению должен быть агрессивным и честолюбивым. Войдя во вкус, он, естественно, будет жаждать все большей и большей власти.
У Реми тревожно защемило сердце.
– Но при чем тут наш роман?
– Тебе принадлежит довольно большая доля акций, и потом, ты же входишь в совет директоров, – терпеливо объяснил Гейб, ласково глядя на сестру. – Наше семейство вообще довольно влиятельное.
Реми почему-то подумала, что брат прибедняется, но предпочла не заострять на этом внимание. Лучше поговорить о другом. Восстанавливая по крохам образ своего прошлого, Реми жадно ловила любые сведения, особенно такие, которые могли подсказать, отчего ее не покидает чувство надвигающейся беды.
– Ты обмолвился, что Коул якобы известен своим умением спасать гибнущие компании. Выходит, дела «Кресент Лайн» из рук вон плохи?
Гейб пожал плечами.
– В последние годы компания понесла большие убытки, но не надо драматизировать, ничего катастрофического не происходит. В любом бизнесе бывают перепады.
– Тогда, значит, вы его наняли по другой причине? – Реми машинально провела рукой по уже высохшим волосам.
Она никак не могла свести концы с концами…
– Да. Папа хотел отойти от дел. Он проработал в компании тридцать лет, а от Марка проку никогда не было. Марк не интересуется бизнесом.
– Марк? Кто он такой?
– Марк – папин брат, наш дядя. – Гейб недоуменно вскинул голову, но тут же спохватился: – Ах, да! Я совсем забыл. Ты и его, наверное, не помнишь.
– Не помню.
– Марк на несколько лет моложе папы. У него карие глаза и темные курчавые волосы, слегка тронутые сединой. – Гейб помолчал, не зная, что еще сказать. – После смерти дедушки во главе компании встали Марк с папой. Но Марк всегда только представительствовал, а в финансовые проблемы предпочитал не вникать. Надо отдать ему должное, связи он устанавливает потрясающе. У него феноменальное чутье на людей, Реми. Он со всеми находит общий язык, всех наших служащих знает по именам. Марк может явиться в док, скинуть пиджак, снять галстук и общаться с грузчиками на равных: пить с ними пиво, рассказывать всякие байки. А потом, в тот же вечер, надев смокинг и белый галстук, отправляется в посольство и непринужденно беседует с дипломатами о мировой политике. Его все обожают. И немудрено, Марк – настоящий светский лев.
Однако Реми совсем не помнила дядю. Рассказы Гейба не находили отклика в ее душе.
– Мне очень жаль, но я все позабыла.
– А его сына Ланса помнишь? Он мой ровесник, у нас с ним разница всего в несколько месяцев. Ланс тоже работает в нашей компании, он бухгалтер. – Гейб подождал, не вызовут ли его слова у Реми каких-нибудь ассоциаций, но она смотрела по-прежнему бесстрастно. Тогда он осторожно произнес: – Вообще-то ты его не любишь.
– Почему? – удивилась Реми.
– Ты его называла надутым индюком и говорила, что он презирает женщин.
– А это действительно так?
– Вполне возможно, – кивнул Гейб. – Но меня лично это не удивляет, ведь перед ним ни одна женщина не может устоять. Лансу даже стараться особенно не нужно, достаточно пары взглядов. Когда мы с ним учились в колледже, я ему жутко завидовал. Даже до ненависти доходило. Если Ланс был рядом, на меня ни одна девушка не обращала внимания.
– Судя по твоим рассказам, этот Ланс – писаный красавец.
Гейб тихо рассмеялся.
– К нему больше подходит выражение «дьявольски красив». Темные волосы, черные глаза, взгляд томный, зазывный. Заботливые матери держат своих дочерей подальше от таких красавчиков, а отцы мечтают всадить им пулю в лоб, потому что девчонки сходят по ним с ума.
– Насколько я понимаю, он у нас донжуан, ведет вольную холостую жизнь, да? – В голосе Реми невольно прозвучала неприязнь, однако она не понимала, в чем тут причина. То ли рассказ брата вызвал у нее такие эмоции, то ли у нее есть какие-то личные претензии к Лансу.
– О нет, Ланс не холостяк. Три года назад он женился, у него двухлетний сын, и скоро родится второй ребенок.
– Значит, он женатый плейбой, – хмыкнула Реми.
– Давай будем реалистами. – Гейб поспешил встать на защиту кузена. – Представь себе, что ты пришла на банкет и тебя потчуют разными лакомствами. Неужели ты найдешь в себе силы отказаться? С какой стати? Человек слаб, Реми.
– А Ланс тем более.
Интересно, почему у нее это вырвалось? Реми недоуменно подняла брови, но тут же отмахнулась от этого вопроса. Все равно она не знает на него ответа! Лучше поинтересоваться другим.
– Ты говорил, он бухгалтер? – спросила она.
– Да. Как видишь, ни у меня, ни у Ланса не было опыта да и желания стать во главе компании. Поэтому нам и пришлось искать замену отцу на стороне.
В дверь постучали.
– Наверное, кофе принесли, – сказала Реми.
В комнату вплыл официант, с видом фокусника держащий на ладони тяжелый поднос. Воцарилась гнетущая тишина, но официант и глазом не моргнул, а принялся невозмутимо расставлять посуду на журнальном столике: сначала поставил фарфоровые чашки и блюдца, потом молочник со сливками и сахарницу. А посередине водрузил вазу с цветами.
– Налить вам кофе, мадам? – спросил официант, взяв в руки кофейник из нержавеющей стали.