— Кажется, я немного увлёкся. Не знал, какие пирожные и сэндвичи ты предпочитаешь.
Больше всего к чаю Марлоу любила определённое шоколадное печенье, которое покупала на лодке у заклинательного магазина в Боуэри. Свифт иногда приносил ей его по пути на работу. Марлоу вдруг ощутила болезненную тоску, вспомнив о Свифте, Боуэри и даже ворчливом Хайруме.
— Это прекрасно, — сказала она, усаживаясь за стол напротив него.
Вейл выбрал печенье с посыпкой из сахара и центром из рубиново-красного джема.
— Ты когда-нибудь пробовала такое? Это мои абсолютные фавориты.
Марлоу покачала головой и взяла одно с башенки, откусив краешек.
— Вкусно.
Вейл улыбнулся. Он постучал ложечкой по чайнику, и тот поднялся в воздух, наполняя её чашку золотистой жидкостью.
— Сахарок? — предложил Вейл, указывая на блюдо с сахаром в виде изящных маленьких цветков.
Марлоу кивнула и опустила одну в чашку.
— Я хотел извиниться за вчерашний вечер, — сказал Вейл. — Я и представить себе не мог, что мои сыновья так отреагируют.
Марлоу пожала плечами. Очевидно, Вейл хотел, чтобы их ужин обернулся картиной, как в портрете в прихожей Вейлов, — одной большой, счастливой семьи, готовой принять Марлоу в свои ряды. Фантазия о счастливой семье позволяла Вейлу не сталкиваться с запутанными последствиями его измены с матерью Марлоу.
— Сильван никогда меня особо не любил, — сказала она. — Я не удивлена, что он не в восторге от того, что мы тайные сводные брат и сестра.
Вейл выглядел ещё более обеспокоенным этим фактом.
— Он потеплеет к тебе, — твёрдо сказал он. Словно мог просто настаивать на этом, чтобы это стало реальностью.
Марлоу не думала, что Сильван когда-либо «потеплеет» к ней при любых обстоятельствах — она даже не была уверена, что он когда-либо «теплел» к кому бы то ни было. В нём была одна лишь ледяная холодность.
— Есть ещё кое-что, о чём мне нужно с тобой поговорить, — сказал Вейл, откладывая чайную ложку. — Сегодня утром ко мне заходил Эмери Грантэр, городской прокурор, чтобы обсудить дело Фалкрестов. Он сообщил, что их отдел намерен продолжить выдвижение обвинений против тебя. Они назначат дату предварительного слушания через несколько недель.
Тон Вейла был раздражённым, и Марлоу подумала, пытался ли он убедить Грантэра полностью отказаться от обвинений. Но учитывая, что она призналась в нападении, было маловероятно, что её отпустят на свободу, особенно с Амарой, стремящейся к мести.
Она не жалела, что взяла на себя вину, но в тот момент она предполагала, что найдёт способ избежать последствий. Теперь, с назначением суда на горизонте и с учётом ярости Амары, уверенность её колебалась.
Она сглотнула.
— И что это значит?
— Город представит обвинения против тебя на рассмотрение главам Пяти Семей, — пояснил Вейл, — и затем они проголосуют, решая, стоит ли передавать дело в суд.
— Почему Пять Семей должны решать это? — спросила Марлоу.
Вейл поднял брови, явно удивлённый её вопросом.
— Городской устав гласит, что любой судебный процесс, в котором замешан член Пяти Семей, должен рассматриваться самими этими семьями.
Боги небесные. Марлоу никогда не питала иллюзий насчёт правосудия в Каразе, но такое правило фактически гарантировало Пяти Семьям полную неприкосновенность в судебных делах. Она вспомнила, как Джемма говорила о том, что правда не имеет значения — имеет значение лишь то, что хотят Пять Семей, то, во что они выбирают верить ради достижения своих целей. Если они решат отправить Марлоу в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, они, не колеблясь сделают это. Виновата она на самом деле или нет — это не имеет значения.
Она сделала глоток чая, разглядывая Вейла. Ей хотелось понять, позволил ли бы он, в конечном итоге, посадить её, если бы это означало, что он сможет выйти сухим из воды со своим проклятием Адриуса.
Но, возможно, это был хороший шанс проверить его — совсем чуть-чуть, чтобы он не заподозрил, что она что-то знает.
— Сегодня ко мне приходила Джемма, — сказала она. Она почти не сомневалась, что Вейл уже был в курсе — вряд ли кто-то мог прийти в башню Вейла, не попав в его поле зрения. Но сама мысль о том, чтобы добровольно рассказать об этом, могла начать строить доверие между ними.
— Вы с ней… подруги? — спросил Вейл.
Марлоу кивнула.
— Она сказала, что в газетах появились слухи. Обо мне. И, полагаю, о вас тоже.
— В газетах всегда есть слухи, — отмахнулся Вейл.
— Но на этот раз говорится, что именно вы стоите за нападением, — прямо сказала Марлоу. — Я не читала статью. Всё это показалось мне таким нелепым.