Марлоу кивнула. Проклятие уже было снято — Адриус сам сказал ей это. Она не думала, что поставит его под угрозу, если скажет Фишеру.
Он вдруг резко подался вперёд и схватил её за запястье:
— Тогда ты должна ему сказать. Ты же теперь снимаешь проклятия, да? Скажи ему, что из этого есть выход.
— Оно уже снято, — ответила Марлоу.
Фишер опустил её руку и выдохнул с облегчением:
— Слава богам.
— Что ты имел в виду, когда говорил, что его можно снять? — спросила она, внимательно глядя на него. — Ты имеешь в виду, не сжигая карту проклятия?
— Да, — кивнул Фишер. — Это было всё, что я мог придумать. Единственный способ хоть как-то ограничить разрушительную силу этого заклинания. Я тайно немного изменил формулу. Совсем чуть-чуть. Чтобы при определённых обстоятельствах его можно было снять. Это было что-то вроде аварийной защиты.
Сердце Марлоу резко сжалось. Адриус говорил, что проклятие снялось, когда она его поцеловала. Неужели это правда?
— Что за защита? — прошептала она.
— Это прозвучит странно, — сказал Фишер, — но во всех сказках есть что-то, что будит принцессу от сна или возвращает чудовище к человеческому облику, правда?
— Что? — переспросила Марлоу.
— Поцелуй истинной любви, — ответил он. — Звучит глупо, но эти сказки основаны на реальности. Оказывается, это самая распространённая ошибка при создании проклятий — забыть учесть силу настоящих чувств. Таких как любовь.
Лицо Марлоу вспыхнуло жаром. Она прокашлялась:
— Ну, а как вообще понять, что поцелуй — это «поцелуй истинной любви», а не… ну, просто поцелуй?
Фишер покачал головой:
— Проклятие само знает.
Марлоу нервно теребила завязки на куртке. Она не любила Адриуса. Это же… смешно. Конечно, она о нём заботилась. И он…
Что-то к ней чувствовал. Но любовь?
— Ну, хорошо, — хмыкнула она. — Допустим. Но ты всё равно помог Вейлу создать чёртово проклятие, с помощью которого он сделал кучу ужасных вещей. Хочешь искупить свою вину? Тогда помоги мне это остановить. Помоги доказать, что Вейл сделал.
Челюсть Фишера напряглась, плечи приподнялись, будто он пытался спрятаться в них от её слов.
— Я не могу.
— Можешь, — твёрдо сказала Марлоу. — То, что Вейл когда-то помог тебе, не значит, что ты обязан быть ему верен до конца жизни. Не значит, что ты обязан продавать ему свою совесть.
— Дело не в совести, — отрезал Фишер. — Речь о моём отце.
— Я могу сделать так, чтобы он был в безопасности, — сказала Марлоу. — Могу проследить, чтобы Жнецы…
— Дело не только в Жнецах. Даже если мы докажем, что Вейл сделал, даже если нам хоть кто-то поверит… это ничего не изменит.
— Поверь, я не хуже тебя знаю, что в этом городе нет настоящей справедливости, — тихо сказала Марлоу. — Но если мы даже не попробуем, тогда уж точно ничего не изменится.
— Я не об этом, — тихо перебил Фишер. Он сжал губы, отвёл взгляд. — Послушай, просто забудь об этом, ладно? Проклятие снято, значит, всё кончено.
Марлоу сузила глаза. Она уже достаточно работала с проклятиями, чтобы распознать, когда ей что-то недоговаривают.
— О чём вы с Вейлом спорили?
Фишер вздрогнул и снова встретился с ней взглядом.
— Что?
— Ты и Вейл, — медленно повторила Марлоу. — Я слышала, как вы спорили у тебя в кабинете перед лекцией. Казалось, он чего-то от тебя хочет, а ты ему отказал.
Фишер опустил взгляд.
— Ты права. Я уже раз уступил ему и сделал для него проклятие Подчинения. А теперь… теперь он хочет, чтобы я помог с другим заклинанием.
— С другим? — сердце Марлоу забилось сильнее.
Фишер кивнул.
— Какое это заклинание? — резко спросила она. — Тоже из Гримуара Иларио?
Фишер снова кивнул.
— Иларио всю жизнь пытался понять, как работает магия, — начал он. — Для него каждое заклинание было способом переписать саму реальность. Проявлением воли мага, способной изменить мир. Он всю жизнь искал ключ, который объяснил бы, почему магия вообще работает. И верил, что, если найдёт эту закономерность, то сможет создать универсальное заклинание — такое, которое обойдётся без всех этих ритуалов, ингредиентов и сложных формул.
Лёд сковал сердце Марлоу.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что Вейл пытается продолжить то, на чём Иларио остановился, — тихо сказал Фишер. — Он хочет создать одно-единственное заклинание. Главное заклинание. То, которое даст ему абсолютную власть над реальностью.