И Марлоу с трудом сдержала ком в горле от мысли, что, возможно, её мать действительно побывала во всех этих местах. Без неё.
— Ты правда думаешь, что она могла уйти? — вырвалось у Марлоу прежде, чем она успела остановить себя.
Вейл посмотрел на неё с мягким, но грустным выражением лица.
— Я не знаю, — сказал он. — Твоя мать… всегда была свободной душой. Боялась быть привязанной, наверное, сильнее всего на свете. Когда между нами стало слишком сложно — она ушла. Тогда тоже.
— Да, — тихо сказала Марлоу. Она и сама это знала. Они с матерью не раз переезжали по Топям, когда та ввязывалась во что-то. Но тогда мать никогда не оставляла её.
— Когда она вернулась спустя все эти годы, — продолжил Вейл, — она сказала, что думала: её уход пойдёт мне на пользу. Что мне будет лучше без неё. Без тебя. Без всей этой путаницы в жизни Эвергардена.
Звучало очень похоже на то, что говорила Элена. Неужели для матери она всегда была лишь… помехой? А для Вейла? Для Адриуса? Всё, чего Марлоу касалась, она только портила. Это у неё всегда получалось лучше всего.
— Ну что ж, — тихо произнесла она. — Видимо, она была права.
Вейл внезапно остановился, положил руку ей на плечо — мягко, но настойчиво — и повернул к себе лицом.
— Это ты так думаешь?
В его серых глазах полыхал огонь. Обычно весёлое лицо стало суровым и серьёзным. Марлоу едва не произнесла то, что на самом деле вертелось на языке. Да. Она постоянно создаёт проблемы, потому что не умеет отпускать. Не умеет быть другой. И теперь она поняла почему — она была проблемой с самого рождения.
Но Вейл покачал головой.
— Она ошибалась, Марлоу. Потому что, как бы ни было сложно, я точно знаю: моя жизнь всегда будет лучше, если в ней будешь ты.
Слёзы обожгли глаза Марлоу. Она моргнула, не давая им упасть. Но отец смотрел на неё с такой теплотой и искренностью, что в груди болезненно сжалось.
Потому что Кассандра — если она действительно жива — выбрала жизнь без дочери. Считала, что так ей будет лучше.
А Вейл — у которого было больше, чем достаточно причин отвернуться от неё, отказаться от всей той заварухи, что она принесла в его жизнь, — вместо этого открыл ей двери, проявил доброту, защитил. Дал любовь.
Такую, какую Марлоу, возможно, никогда и не чувствовала прежде. Разве что от Свифта.
При всех своих ошибках и грехах — Вейл по-настоящему любил её.
Глава 22
Марлоу сидела в чайной с видом на Полумесячный канал и наблюдала, как садится солнце. По воде медленно скользили лодки с влюблёнными парами, вечер выдался тёплым, и кое-кто переправлялся на улицу Старлинг — оттуда в небо били золотые огни, подсвечивая фасад театра «Монарх».
У Марлоу тоже были планы на вечер — только не в Эвергардене. Сегодня она, Свифт и Фишер собирались пробраться на чёрный аукцион и заполучить Обсидиановый Клинок.
Но сначала — жемчуг. А Адриус, как обычно, не торопился.
— Кто же осмелился заставить такую девушку ждать? — раздался знакомый голос. — Кто бы он ни был, он тебя не стоит.
Адриус опустился на стул напротив.
Марлоу огляделась. Она была в полумаскировке — тёмные волосы, сложный головной убор закрывал лицо, но всё равно стоило быть осторожной.
— Ты принёс жемчуг? — тихо спросила она.
Адриус ухмыльнулся и положил на стол небольшой мешочек — очевидно, зачарованный, чтобы скрывать, насколько он полон.
Это были самые большие деньги, какие Марлоу когда-либо видела.
Она потянулась за мешочком, но Адриус тут же убрал его.
— Ты что —?
— Так как мы туда добираемся? — перебил он. — Предполагаю, это не в Эвергардене?
— Мы? — переспросила Марлоу. — Ты никуда не идёшь.
Он обиделся.
— Насколько я помню, именно я выложил миллионы жемчужин за этот маленький поход. Так что, извини, но я иду.
— Адриус. — Она не смогла скрыть раздражения.
— Минноу, — парировал он.
Марлоу прикусила губу. Они так и не обсудили то, что произошло с Уорнером. Адриус делал вид, будто всё в порядке, но Марлоу слишком хорошо умела читать за его масками. Что-то было не так, несмотря на все его старания сбить её с толку. Вот только что с этим делать — она не знала.
И всё же вести его с собой на эксклюзивный и потенциально опасный чёрный аукцион, когда он ведёт себя непредсказуемо, казалось… не самой умной затеей.