— И дело не только во мне, — продолжал Фишер. — Это и Свифт, и Чёрная Орхидея, и даже Адриус — ты всех нас втянула в этот бардак. В свой бардак.
Он был прав.
Вот кто такая Марлоу на самом деле — ураган, врывающийся в чужие жизни и приносящий за собой беду.
Она сглотнула, встретившись с ним взглядом.
— Я всё исправлю, Фишер. Клянусь тебе.
Он лишь покачал головой, лицо было усталым и серьёзным.
— Я знаю, что ты постараешься. Но умрёшь, стараясь. А нам придётся расхлёбывать последствия.
***
Вейл ждал её.
Он сидел в гостиной, сложив руки, с чайником, из которого поднимался пар, в центре стола перед ним.
Сердце Марлоу сжалось. Ей показалось — или он действительно разглядывает её слишком пристально?
— Я уж подумал, ты забыла о чае, — сказал он с лёгкой усмешкой.
Марлоу села напротив него, стараясь не поморщиться от боли в боку, куда попала проклятая пуля.
— Просто проспала.
Рядом с чайником лежала тарелка с печеньем, посыпанным сахарной пудрой и какао. Она взяла одно — лишь бы не ёрзать под его изучающим взглядом.
— Поздно легла? — спросил он с тенью насмешки.
Он знал? Видел её?
Она откусила печенье, пережёвывая медленно, чтобы потянуть время. Ей не хотелось врать, будто она всю ночь провела в Башне Вейла — он вполне мог знать, что это не так, даже если не заметил её на аукционе.
Он махнул рукой — и чайник сам поднялся и разлил горячий, тягучий чай по чашкам.
Марлоу смотрела, как поднимается пар.
— Я водила Свифта на балет, — наконец сказала она. — Он никогда не был.
— И что смотрели?
Чёрт. Что сейчас идёт? Мысли в голове путались, пульсируя под черепом от остаточного действия проклятия.
— «Балладу о Лунном Воре», — выпалила она. Это был единственный балет, который она вообще когда-либо видела. Наверняка его всё ещё ставят — ведь он совсем недавно вышел.
Вейл вздохнул, глухо поставив чашку в блюдце.
— Марлоу. Я думал, мы с тобой договорились быть честными друг с другом.
У неё перехватило дыхание. Пальцы вцепились в край стола.
— Я…
— Я знаю, что прошлой ночью ты была на подпольном аукционе.
Паника вспыхнула в Марлоу, как живое пламя. Какую причину она могла назвать? Что бы мог поверить Вейл? Мысли разбежались, в голове — пустота.
— Всё в порядке, — мягко сказал он. — Тебе не нужно объяснять. Я знаю, что у тебя были свои причины быть там. Точно так же, как и у меня.
Марлоу уставилась на него, ошеломлённая. Он не просто признал, что был на аукционе — он ещё и отпускал её без допросов?
— Я знаю это, потому что ты такая же, как я, Марлоу, — продолжил Вейл. — Всё, что ты делаешь, ты делаешь, потому что веришь, что это правильно. Потому что хочешь сделать этот город лучше. Потому что хочешь защитить тех, кого любишь.
Он поднялся с кресла и повернулся к окну за столом. Посмотрел вниз, на Эвергарден, на каналы и улицы Каразы внизу.
— Я работаю над кое-чем. Над чем-то, что может изменить весь мир. Когда это будет завершено — банды, Пять Семей… они больше не будут править.
Он снова повернулся к ней. Его выражение стало напряжённым, почти безумным.
— Я могу защитить тебя, Марлоу. Я могу сделать так, чтобы ты была в безопасности.
Марлоу с трудом вдохнула:
— Что ты имеешь в виду под «работаешь над чем-то»?
— Сильное заклинание, — ответил Вейл, не сводя с неё взгляда. Марлоу с трудом верила, что он рассказывает ей это. Рассказывает правду.
И если он действительно с ней честен — по-настоящему честен — она не собиралась упускать такую возможность.
— Ты имеешь в виду то самое заклинание, которым ты проклял Адриуса?
Она наблюдала, как лицо Вейла замирает. Затем его губы тронула горькая усмешка.
— Я должен был догадаться, что ты раскусишь это. Ты умна, Марлоу. Как твоя мать. Как я.
— Я не такая, как ты, — выплюнула она. — Я бы никогда не заставила человека убить собственного отца.
Вейл тяжело вздохнул:
— Я не хотел этого, Марлоу. Ты должна понять. Это было ради общего блага.
Марлоу могла понять, как смерть Аурелиуса могла послужить общему благу — может быть, даже согласиться с этим. Но это не оправдание проклятию Адриуса.
— Зачем втягивать Адриуса? Зачем было подвергать его этому?
— Это был единственный путь, — тихо сказал Вейл. Он отвёл взгляд, лицо омрачилось сожалением. — Я бы хотел, чтобы мне не пришлось так поступить с ним. При всех его недостатках, при всём, что сделали Фалкресты, он этого не заслужил. Но другого способа не было.
Марлоу скрестила руки на груди: