Тутти перевёл на меня пристальный взгляд. Повисло молчание.
- Ладно, понял, - я закатил глаза, заминая тему.
- Ты шаман? – Марта снизу вверх глядела на парня.
Она слегка покачивалась, сцепив руки за спиной – ну чисто любопытный ребёнок. А я порой забывал, что ей всего-то десять лет...
Тутти кивнул ей - не стал поправлять название на свой лад.
- У вас тоже шаманы есть?
- Ну… мой дядя – шаман. Но он путешественник. А так никто в стране не практикует.
Я смотрел на них, на залитую ярким солнцем поляну и лес, откуда мы только что вырвались. Будто из другого мира. Что-то казалось мне нелогичным в этой пасторальной картине.
А потом понял.
- Тутти!
- Что?
- Ты знаешь бруталийский?
В наступившей тишине каркнул фальшнеп.
- А ты не заметил, что с тобой я разговариваю на твоём языке? – Поинтересовался в ответ парень, снимая куртку. Под ней оказалась малица. – Я раньше переводчиком хотел стать. Вот и знаю языки ПлуМерка.
Заявление ошарашило меня.
- К-как – переводчиком?
Он недоумённо взглянул на меня, потом расхохотался.
- Ты что же, думал, я тадебей с рождения?
Теперь Элиза и Марта следили за нашим диалогом. Тутти сворачивал костюм и смеялся – я же был в ступоре.
- Тебе всего восемнадцать! Откуда тебе знать языки в совершенстве?
- А ты догадайся.
- Духи? – Это первое, что пришло на ум.
- Подумай ещё.
Элиза огляделась и побежала куда-то мне за спину. Я обернулся – она бежала к коням, которых ненароком отбила у воинов. Животные разбрелись по полю и мирно паслись.
- А что ещё?
- Гипноз? – Предположила принцесса.
- Родители решили обучить меня быстро, - кивнул шаман. – А у меня возьми после этого и появись тадебейская болезнь. Пришлось отложить планы.
Я знал, что нигде, кроме Времяшлянска, не практикуют подобное обучение – или, как мы с одноклассниками говорили, «вбивание данных в мозг». Но не успел я спросить, как веры в своей тундре вообще смогли провернуть такое, как тут же вспомнил, что в Туонеле жили мои родственники. Видимо, через знакомство родители и устроили Тутти быстрое обучение.
Парень снова расхохотался – даже Марта захихикала.
- Еон, не делай такое лицо!
Я поднял руки, хватая ртом воздух и не в силах выразить поднявшуюся внутри волну эмоций.
- Да… да я вообще отказываюсь что-либо понимать в этом мире! – Наконец вырвалось у меня. Обернувшись к Марте, я воскликнул: - Почему ты так одета?
Девочка снова посерьёзнела. Но подумать только, она и правда была похожа на мальчика – в килте, с короткой стрижкой.
- Это маскировка, - она вздохнула, оглядев себя. – С таким же успехом я могла выйти и в королевском платье. Когда я сбежала из покоев, город закрыли.
- Но что произошло-то?
- Давайте поговорим в другом месте, - она кивнула вперёд.
Мы обернулись. К нам подходила Элиза, ведя за поводья коней.
- Твоё? – Она протянула Марте большую, увесистую сумку.
- Спасибо, - ответила девочка, с достоинством принимая свою поклажу.
Девушка оглядела поле, покосилась на лес.
- А где, кстати, твоя лошадь?
Глаза принцессы расширились от ужаса; она прижала лямку к груди.
- Дерево… её растворило, - запнувшись, проговорила она и мотнула головой.
Меня передёрнуло от воспоминаний.
- Идём. Тут кругом опасно. Да и тебя хватятся.
- Вряд ли это будет скоро, - пожала плечами она, подходя к лошади. – Я оставила… скажем, двойника. По крайней мере, меня не окликали как принцессу.
Теперь было понятно, что никто из нас в лес не сунется. Благо, от замка в ту сторону, откуда мы пришли, вела широкая, утоптанная копытами коней и ногами людей дорога.
На сей раз Элиза попросилась сесть со мной. Когда она взобралась в седло позади меня, мне показалось, что конь малость оторопел. Ещё бы – мне тоже было не по себе, когда я почувствовал вес робота тогда, у тотемного столба.
Марта ещё до этого выразила желание ехать с Тутти. Меня это несколько покоробило – ведь они общались всего несколько минут! А я с ней знаком целую неделю!
- И куда ты намерена пойти? – Спросил я девочку, отгоняя мрачные мысли.
- Поезжу по миру.
- Одна?
- А куда это вы такой толпой направляетесь? – Вопросом на вопрос ответила она.
- К ней, - я кивнул на Элизу. – В гости.
Конь под седлом едва заметно подрагивал, дыхание послышалось явственнее. Мне стало его жаль.
- Элиза, слезь. Загнётся ведь животное.