Зато с каким наслаждением я вгрызся в хорошо прожаренные тушки! Солнце уже опускалось за горизонт, когда я сыто растянулся на покрывале. Впрочем, мысли о Марте быстро отмели всякое блаженство.
- Мы уже давно опоздали, чтобы оградить её от опасности, - заметил Тутти. – Нам лучше отдохнуть. Завтра и решим, как поступить.
Я запротестовал, даже пригрозил, что один отправлюсь. Парень на это ответил, что я могу угодить в такую ловушку, что снова не смогу никому помочь. И напомнил сегодняшнюю медведицу.
- Если ты даже с животным не справишься – куда тебе пока тягаться с магией?
Вспомнив о своей потерянной силе, я снова попытался поколдовать. Между ладоней затрещали разряды молнии; у Элизы заблестели глаза.
Но мои мысли пошли дальше. Вспомнилась обида на робота и принцессу, необходимость самоконтроля… Молния погасла.
- Да зараза, - я в смятении снова попытался что-нибудь наколдовать.
И опять непрошено возникла мысль о самоконтроле. Как себя контролировать? В чём это должно проявляться? Как примириться с Феониллой – мне же всё равно, есть она или нет?
Появившиеся факты только запутали. Магия вернулась рваной, неровной. Я отчаянно призывал свои силы, напрягался, снова терялся в догадках…
На плечо опустилась ладонь Тутти, вырвав из этого бессмысленного круга чувств и попыток.
- Ты не думай. Прими то, что не мог принять, и просто действуй.
- Как принять? – В отчаянии выкрикнул я, сбрасывая его руку. – Мне уже всё равно, Феонилла я или Еон! Где магия? Она что, так и будет урывками?
Он перевёл взгляд на костёр, поджимая губы.
- Давай лучше своё средство!
- Хорошо, - не стал отнекиваться шаман. – Давай с утра. Ты сейчас возбуждён, и во сне можешь случайно что-нибудь натворить.
- А успокаивающий отвар?
- Он успокаивает только нервы. Давай сейчас приготовлю, ты хорошенько выспишься, а завтра мы вернём тебе магию.
Я недоверчиво покосился на него.
- Точно?
- Точно.
Мне не очень в это верилось. Всё же я послушно выпил приготовленный отвар и улёгся, накрывшись пледом.
Воздух наполнился стрекотанием сверчков. Поначалу оно раздражало, потом превратилось в странную музыку. А чуть позже я уснул.
Глава 23. Скрытая опасность
Наутро я впервые подумал, что давно не видел, как Тутти камлает. С тех пор, как мы приехали в Бруталию, он не обращался к духам – по крайней мере, при мне.
Снова перестук бубна и треск костра. Я начал к этому привыкать. И, как ни странно, соседство шамана казалось уже обыденным.
Парень, приплясывая, приблизился ко мне – его глаза были закрыты, и оставалось удивляться, как он ориентируется в пространстве. Элиза сидела чуть поодаль от меня, и с интересом наблюдала, держа на коленях мою рубашку. Я раньше и не догадывался, что роботы могут быть такими педантами – взяла и сложила брошенную одежду.
Тутти опустился за моей спиной, отложил бубен. Тихо напевая, взял стоящую рядом чашку с краской и кисточкой. Я вздрогнул, когда он начал рисовать узор на моей коже - краска оказалась холодной.
Неужели магия вот-вот вернётся? Парень сказал, что раздобыл татуировку, которая может сломать барьер, сдерживающий мои силы – её-то сейчас и наносил мне на спину. Но не успел я радостно выпрямиться от предвкушения, как заметил, что девушка подползла ближе и разглядывает, что шаман рисует. Это мне не понравилось – чего так любопытствовать? Сидела бы на своём месте и не портила настроения!
Очередная холодная полоса пролегла вдоль позвоночника, и Тутти поднялся. Я хотел спросить, можно ли попробовать колдовать – но он, будто прочитав мои мысли, поднёс палец к губам и продолжил танец обратно к костру.
Над горизонтом разгоралось зарево рассвета.
Этот день начался для нас ещё затемно. Я разбудил друга, когда проснулся сам. Небо ещё поблёскивало яркими точками звёзд. Сердце подскочило от воспоминания об обещании вернуть мне магию, и снова уснуть просто не представлялось возможным. Тутти только рассмеялся и не стал противоречить.
С первыми лучами солнца стихли звуки бубна. Друг снял с головы ремешок.
- Ну давай, пробуй.
И я попробовал. Вспомнились давние бои, мой собственный величественный образ в виде Феониллы, восторг полёта… почему же я раньше этого не ценил? Что вообще заставило меня отказаться от другого себя?
Как я мог думать, что героиня – это плохо, что это не часть меня?