Суд все еще стоял перед глазами. Приговор зачитывал духовник короля и доктор теологии, Гийом Парижский: «…И содержать в четырех стенах, пока жизнь не покинет их». Пожизненное заключение хоть какой-то шанс. Четверым осужденным в ободранных плащах с красным крестом следовало смиренно, на коленях благодарить трибунал за оказанное снисхождение. Однако высокий, худой Жак де Моле неожиданно выпрямился, посмотрел в глаза председателю и заговорил слабым надтреснутым голосом: «Мы виновны перед Господом, но не признаем себя повинными в названных судьями преступлениях. Мы виноваты в том, что дух наш слабее плоти, и под пыткой оклеветали мы Орден Храма Господнего в Иерусалиме».
Судьи трибунала переглянулись. После недолгого совещания Гийом Парижский объявил: «Поскольку еретики не раскаялись, а продолжают упорствовать и изрыгать хулу на святую матерь Церковь, мы отступаемся от них и передаем в руки светских властей».
Филипп Красивый на мгновение прикрыл глаза, ибо не скорбь горела в темных зрачках, а торжество, и ледяным голосом вынес вердикт: смерть.
Перед заходом солнца смутьянов под видом выполнения приговора вывезли за стены города. О казни не объявляли, что со временем приведет к рождению самых неимоверных слухов и толков.
Фани была не готова к подобному зрелищу, от побега удерживала стальная хватка на плечах. Осталось крепко зажмуриться. В душе одна за другой рвались невидимые струны, словно кошмар мгновенно сделал ее на несколько лет старше.
Иногда, чтобы оценить жизнь, нужно узреть смерть.
Магистр де Моле стоял в одной холщовой рубахе и выглядел достойно, бесстрашно. Истинный рыцарь. Без боязни шагнул к столбу и позволил себя привязать: «Позвольте соединить ладони и молитвой обратиться к Господу. Настала пора проститься. Мне надлежит добровольно умереть. Бог знает, кто виновен, а кто грешен. Слушайте! Вскоре придет беда для тех, кто несправедливо осудил нас. Бог отомстит за нашу смерть.
В этой вере хочу уйти в вечность».
Фани закрыла уши ладонями и отчаянно зарыдала. Жаждала броситься на палачей, прекратить изуверство, но оставался закон «исторической нерушимости».
***
Позднее, под покровом темноты, братья-августинцы из соседнего монастыря вместе с другими набожными людьми придут на пепелище и бережно соберут обугленные останки мертвых тамплиеров. Но этого Стефани уже не увидит. Как и то, что в 1793 году, почти пять столетий спустя после смерти Жака де Моле, по приговору революционного Конвента был казнен «гражданин Луи Капет» — свергнутый Людовик XVI.
Рассказывают, что когда опустился нож гильотины, и голова короля упала в корзину, неизвестный выскочил из толпы на эшафот, оросил руку кровью и торжествующе воскликнул:
— Жак де Моле, ты отомщен!
***
Как вернулись в таверну, запомнилось плохо. Принц подтолкнул Фани в комнату, вошел следом и закрыл тяжелые двери на ключ. Девушка без сил упала на кровать. В висках стучало, горло першило. К губам поднесли кубок с густым терпким вином. Прежде чем ее заключили в объятия, несколько слезинок скатилось на подушку. Горько и сладко. Жгучий коктейль.
— Забудь и дай забыться мне. — Жар опалил кожу в районе шеи. Это неожиданно отрезвило. Фани искоса глянула на напряженное лицо. В красивых глазах плескались искорки зарождающейся страсти. Только этого не хватало.
— Вроде бы ты женат? — Выпад проигнорировали, осыпая тонкую шейку быстрыми горячими поцелуями. Приятно и чуть щекотно. Ах, если б не призрачный муж в ЕЕ настоящем. И почему она такая честная? Попыталась оттолкнуть, извернуться и убежать. Нежные объятия превратились в тиски. Фани придушенно пискнула.
— Не так давно предлагала компенсировать неудобства, а теперь берешь слова назад? — Едва сдерживаясь, проворковал мужчина.
«Какая хорошая память. А магии нет. Последние крохи использовала несколько часов назад, чтобы отвести любопытство принца».
Яростные поцелуи оставляли колоритные следы на нежной коже. Не удержался и жестко прикусил чуть выше ключицы. Фани вскрикнула и в ответ полоснула острыми ногтями по щеке. Принц расхохотался. Злость только добавляла изюминку.
— Не слишком благородно с твоей стороны.
— Увы. — Согласился Филипп, уверенно сражаясь со шнуровкой на платье. Еще немного и придется проститься с девичьей честью. Девушка удвоила оборону, оглядывая комнату в поисках оружия.