— О чем ты?
— О ком… о почившей девахе. Этот мешок я видел на плече ее отца-проходимца. Твой рассказ натолкнул меня на мысль. Последнее время многие люди стали подвержены «сумасшедшей пляске». Один человек увлекает за собой толпу. Поддавшиеся влиянию вопят, прыгают, пока не свалятся без сил. Рассудок окончательно покидает головы и часто несчастные гибнут на болотах или падают с обрыва. Возможно, так действует яд. Нужно колосья старухе показать, пусть проверит амбары. Не хватало из-за разгильдяйства потравить всю общину.
Аттила нахмурился и рванул вперед. Зловещую котомку завернул в собственную накидку. Когда до поселения гуннов оставалась сотня метров: уже виднелись крыши мазанок, внимание молодых людей привлек разъяренный старик у дороги. Потрясая клюкой, стоял он подле туши умирающей коровы и кого-то яростно проклинал. Подошли поближе. Фани с жалостью посмотрела на несчастное животное. Передние ноги были словно обрублены. Алая кровь окрасила траву, а крупные прозрачные слезы из почти помертвевших глаз, орошали сухую землю.
Чудовищные события последних дней, чередование опасности и чужих смертей уже не производили того впечатления. Оставляя лишь черную тоску в окровавленном сердце.
— Кто это сделал, старик?
Пастух только рукой махнул.
— То боги меня наказывают за гордыню. Один был с коровой в общине; теперь даже детям кружки молока не достанется.
— Кто посмел?
— Никто не виноват. — Покачал головой пастух. — Шел с коровой, да вдруг смотрю — отстала, захромала и завалилась на бок. Подбежал. Глядь — а заместо ног обрубки. Пошел по кровавому следу и нашел меч старинный.
На этом месте Фани и Аттила переглянулись. Воин подобрался, как тигр перед прыжком.
— Вот думаю, чем теперь детей кормить, да что людям говорить. Где теперь скотину купишь?
— Будет тебе корова, пара овец, да монеты в придачу. Покажи меч.
Пастух недоверчиво покосился и тут, наконец, узнал собеседника.
— Атли?! Тебе — верю.
Старик нетвердой походкой зашел в море полусухого бурьяна, что рос неподалеку и вынул завернутый в полотно длинный предмет. Положил в ноги гунну и поклонился до земли.
— Этот меч древние скифы посвящала богу войны. То племя знает толк в оружии.
Аттила развернул ветошь, погладил потемневший клинок, обтер пучком травы от земли и, взмахнув, одним движением добил умирающую тварь. Блондинка и пастух только вздохнули.
— Долго этот меч был сокрыт в земле, а теперь небо дарует мне его для покорения всех народов! Я не забуду тебя, старик.
Пролежав много десятилетий в кургане прежнего владельца, украденный меч выглядел так, будто только с наковальни.
Острие уперлось в разогретую солнцем землю. По долам медленно стекали алые капли. Фани присела, и взглядом испрашивая разрешения, медленно погладила артефакт. Гордый собой и новым приобретением, Аттила милостиво кивнул. Руки девушки стиснули влажный от выпавшей росы эфес. Пальца пробежали по острому как бритва клинку. Неведомый сплав был испещрен странными знаками. Сила буквально искрила, исходила волнами. От невероятно мощного магического излучения закружилась голова. Так бывает когда человек привыкший жить в задымленном мегаполисе, вдруг переехал в высокогорные районы Альп и не может надышаться свежим ветром. Кровь быстрее побежала по жилам. Еще немного и можно отрыть портал.
— Что это ты делаешь? Не смей!
Фани вздрогнула, когда меч буквально выдернули из алчущих рук. Кровавый росчерк украсил узкую ладонь. Девушка с изумлением глядела, как струйки крови скатываются по кисти, пальцам и питают потрескавшийся чернозем. Боль пришла через мгновение. Молнией прошила сердце. На рыхлой земле стал явственно проступать контур алой печати Соломона. Мир стремительно вращался. Реальность ускользала, точно в отражение на реке упала капля воды. Рев взбешенного гунна звучали точно сквозь слой ваты. Маг земли отлично прочувствовал движение потоков. Воин отчаянно не хотел выпускать из рук понравившуюся девушку, но переступить границу активированного перехода не смог. Последнее, что услышала исчезающая в пространстве Фани, был яростный вопль обманувшегося поклонника.
Темнота обступила со всех сторон. Осязаемая, удушающая, слишком плотная, что бы быть просто тьмой. Перед глазами полыхнула яростным огнем знакомая пентаграмма. Маленькая вначале, растягивалась на все большее пространство. Языки касались ног. Посредине, в столпе ярчайшего света стоял человек. Лица не разглядеть, лишь силуэт. Невидимый ветер рвал волосы и одежду, царапал кожу. Фани почувствовала, как ее выталкивает, разрывает надвое неведомая сила. Вдруг человек обернулся к ней и властно протянул руку. Времени на размышления не было. Блондинка ухватилась, как цепляется утопающий за хрупкую соломинку. Последнее, что запомнила — резкий рывок и ослепительная вспышка, бросившая в непроглядную пропасть беспамятства.