***
Навязчивый звук мерно въедался в мозг. Ресницы дрогнули. Раз. Другой. Инородное тело царапало сухое горло. Ни вздохнуть полной грудью, ни сглотнуть. Равномерное «пи» заставило разлепить воспаленные глаза. Белые сверкающие пятна через минуту слились в лилейный потолок, снежные простыни и сверкающую аппаратуру. Фани едва пошевелила рукой, но этого было достаточно, чтобы прибежала дежурный медперсонал. Укол в сгиб локтя, реакция зрачка, пальпация и бесконечные вопросы.
Девушка что-то неразборчиво мяукнула и вновь упала в объятия целительного сна. Размышлять, анализировать будет после.
Следующее пробуждение оказалось много приятнее. Если б только не этот навязчивый электронный писк. Фани привстала на локтях, невольно сорвав иглу капельницы. Не доверяя глазам, потрогала белоснежную наволочку, легкое одеяло. Многочисленные приборы мигали цифрами, диаграммами, кривыми. Блондинка сползла с кровати и шатаясь, босиком почапала к окну. Дрожащей рукой раздвинула жалюзи. Панорама ничего прояснила. Стриженая лужайка, бесконечный ряд стройных деревьев, ровные мощеные дорожки и длинные скамейки.
«Только бы время родным оказалось, а то с моим счастьем могу и в будущее махнуть»
Взгляд остановился на двери, ведущей в ванную. Щелкнув выключателем, вошла. Холодный свет и зеркальная поверхность заставили содрогнуться. Давненько не было возможности полюбоваться на собственное отражение. Лучше б и не видела. Обветренная кожа, давно немытые волосы и черные тени вокруг глаз. Это не считая синяков, ссадин и тугой повязки на плече. Жертва войны. Не меньше.
Фани решительно сдернула рубашку и шагнула под душ.
Мгновением позже из палаты послышались встревоженные голоса. В ванную сунула голову обеспокоенная медсестра. Заявление о том, что вставать еще слишком рано оборвалось на полуслове. Разъяренный взгляд изумрудных глаз сулил немедленную смерть тому, кто помешает помыться.
— К Вам посетитель, мисс.
— Принесите халат, пожалуйста.
***
Посетитель стоял у окна. Высокий, черноволосый, мучительно родной. Фие или правильнее — Филипп ди Сальчи похудел и осунулся. Но спина такая же прямая, высокомерно приподнятый подбородок и сокрытый черными очками взгляд. Рука от предплечья до кончиков пальцев туго перебинтована. Фани запахнула глубже халат и прошла к кровати. Филипп ди Сальчи резко обернулся. Молчаливо препарировал взглядом. Девушка поежилась. После всего пережитого, собственные невзгоды казались далекими, незначительными, надуманными. Осталось только: люблю, хочу, и будь что будет.
— Последнее время мы встречаемся только в больницах. Не самая веселая традиция.
— Что с рукой?
— Последствия ритуала. Знатно ты мне крови попортила. В прямом и переносном смысле этого слова.
— Я не буду ругаться. Даже не пробуй.
Филипп смущенно передернул плечами. Сложно казаться победителем, когда кругом виноват. Мучительный месяц заставил пересмотреть идеалы и поступиться принципами.
— Здорово тебя потрепало.
— Если не хочешь получить вазой промеж глаз, придумай комплимент получше.
— Долго тебя не было, я почти соскучился.
— Сколько?
— Месяц.
— Хорошо не год.
— Вчера пришли бумаги на развод.
Фани резко подняла голову. Грустная улыбка скользнула по бледным губам. Кто знал, что праведный гнев может ввергнуть в пучину страданий, пугающих приключений и всепоглощающего страха за собственную жизнь. А ведь всего этого могло и не быть.
— Подписал?
— Сжег.