А я, словно набрав в рот воды, старался молчать, чтобы не сбиться хотя бы с правильного дыхания, потому что настойчивые экстрасистолы уже вырывали мое сердце из нормальной деятельности. А вопросы любимой все продолжались и продолжались:
– Саша, милый, ответь хоть что-нибудь! Тебе плохо, ты умираешь? Тебе очень плохо?..
Наконец я сжалился над заботливой женщиной, было похоже, что она откровенно беспокоилась об исходе нашей любви:
– Мне просто хуево, лапочка! Но это не имеет никакого значения для меня только потому, что ты находишься рядом. – отвечал я через силу, собрав всю волю в кулак.
Мне, скажу правду, очень хотелось заткнуть на время фонтан вопросов, бьющий не понятно из какого органа у моей подруги и полежать в тишине. Кожа моя уже давно была перенасыщена контактами с бархатом ее тела. Скажу откровенно, мне был необходим отдых, отдых и еще раз отдых…
Она, умная и чуткая, все поняла и замолчала, ожидая последующих мужских откровений. Ее глаза – вытаращенные и почти вылезшие из орбит – говорили о многом. Но самым главным было то, что я понял: природа снова вернула мне способность произносить лаконичные, понятные окружающим фразы. Да, пожалую, ко мне еще и зрение вернулось: ведь вижу-то я не обезьянку, а Ирину Яковлевну. Иначе как же я мог разглядеть "вытаращенные глаза" любимой…
Алкогольная интоксикация в своей остаточной фазе между тем поджимала печень и побуждала рвотный рефлекс. Приходилось держаться из последних сил, дабы не допустить "свинства" прямо здесь, в спальне. Надо было срочно отвлечься на частности, сосредоточиться на малозначительных деталях процесса восстановления подорванных сил. Я не мог понять, в чем заключалось "переусердствование": толи я надорвался в запое, толи в сексе. Толи имели место излишки и в том и в другом. Но ведь известно? Клин вышибают клином… Но что в данном случае можно назвать "клином", который нужно вышибать опять-таки "клином"? Я завис на этой фазе рассуждений, пробуксовывая казалось бы на элементарной логике.
Как ни крути, но что-то сломалось в моей голове. Иначе почему я, находясь в объятиях Ирины Яковлевны, вдруг совершенно некстати укатился мыслями в ту редакцию, куда сдавал книги в набор. Там я давно вычленил – да, да, именно "вычленил", причем многократно, – весьма сдобную попку и шикарную грудь молоденькой бухгалтерши по имени Олечка.
Олечка, надо сказать, было именем-маркером моих внутренних предпочтений. Я всегда спотыкался о плоть персон женского пола, носящих это имя и имеющих такие славные анатомические деликатесы. Вечно, касаясь их взглядом, я балдел и пускал "слюни" в штаны и через губу – это явление у меня отмечается практически с глубокой юности!.. Я вообще всегда очень легко "дописывал картины" из быта отдельных людей и целых народов. Буйная фантазия являлась моим решительным камнем преткновения: мне было достаточно увидеть женскую грудь, слегка заголившуюся из-за неплотно застегнутой блузки, чтобы дорисовать все остальные детали. Что-то похожее на метафорический онанизм владело мною. Наткнувшись на интересную деталь, я уже видел ее владелицу совершенно голой, причем вполне радикально прикидывал и саму технику наших с ней вероятных суетных отношений.
Сознание возвращалось ко мне, но продвигалось какими-то странными закоулками. Теперь его швырнуло в сторону некоторых исторических справок, задействованных мною в последней книге. "К 1785 году русское дворянство приобрело почти все признаки стабильного сословия: 1) сословные права были закреплены законом; 2) права эти являлись наследственными и безусловными; 3) дворянство обзавелось сословной организацией – уездными и губернскими дворянскими собраниями; 4) почти полностью выкристаллизовалось сословное самосознание и менталитет; 5) дворянство получило право на самоуправление и участие во всех его видах; 6) оформились и внешние признаки дворянской принадлежности. Избирательность прав дворянства отражалась на многих сторонах жизни общества. Но, может быть, достаточно пояснить в этом контексте особенности преступности в России. Естественно на долю деревни приходилось наибольшее число преступлений: 65,4% всех осужденных были крестьянами и крестьянками. Однако нужно помнить масштабы вообще сельского населения. На долю 3,2 миллионов рабочих в общей структуре населения приходилось 30% из числа осужденных. Совсем недавно и они тоже в основной своей массе были выходцами из крестьян. Отрыв от привычной среды повышал криминогенность более, чем в 19 раз по сравнению с истинными крестьянами-хлебопашцами, живущими в деревенской общине. Пожалуй, для всех социальных структур общества, в том числе и дворянства, можно смело применять формулу: не бедность, а стремление разбогатеть любыми способами, не исключая и криминальный, чаще всего подталкивало к совершению преступления любой степени тяжести".
Я отстранился от залета в никуда, чтобы попытаться понять смысл таких исторических исследований. Зачем нужны эти экскурсы в прошлое? Последствия алкогольной интоксикации били тяжелой кувалдой меня по интеллекту – я никак не мог взять в толк, почему моей памяти было необходимо выбросить на поверхность такую информацию?.. Скорее всего, я силился перекинуть мостик к событиям сегодняшним, поставившим мою страну в позу "аля-ваш"!.. Французский термин, переводимый "поза коровы", зудил затылок. Россия виделась мне большой зеленой коровой, сношаемой мировым империализмом. Эка, к каким обобщениям меня качнуло с перепоя!.. Но к чему все это?..
Вестимо, вестимо… Нынешние новые русские так азартно перегрызают друг другу горло и пытаются обмануть государство только потому, что действует та же формула: "приоритет жажды наживы". Значит это универсальный, межисторический феномен. Тогда не стоит удивляться нынешнему течению событий: все должно само себя исчерпать!..
Но в моем-то случае с Ириной Яковлевной корысти никакой не было: мы два ветхих маргинала нашли друг друга и теперь отдавались "песням птиц". Меня, скорее всего, можно назвать "кукушкой", а ее – "чайкой". Сказал "кукушка" и представил себе, как я всю жизнь "подкладывал яйца" (в анатомическом смысле) в "чужие гнезда" (конкретно-переносное понятие), избегая при этом серьезных матримониальных отношений. Подумал "чайка", но тут же привиделся совершенно измученный туберкулезом Антон Павлович Чехов, на генеральной репетиции своей знаменитой "Чайки". С генеральных репетиций спектакля потянулись "хвосты" его странных отношений с супругой – актрисой Художественного театра. Но слово-то из песни не выкинешь!..
Ужасно загрустил – даже больше, чем все герои знаменитой пьесы. Понял, что это алкогольная интоксикация в таком "поэтическом виде" тревожила мое сердце. Но от анатомической определенности действующего фактора стало только тошнее тошного!.. Хлопочущую с капельницами и клизмами терапевта-чайку захотелось больно укусить за ее аппетитный врачебный зад, но он уплыл от меня куда-то в сторону кухни!..
Олежек, без всякого сомнения, преобразовался в моем больном сознании в образ "цапли" – длинноногой, респектабельной и отменно боевой птицы. Скорее, он относился к экземпляру, украшенному разновидностью отряда "голенастых", называемому "белая цапля". А его подруга стала маленькой уточкой – "речным чирком". Пока я не мог разобраться, что больше подходило врачу-стоматологу, обладавшему небольшим ростом, но вальяжной фигуркой, приятными формами и неуемным темпераментом. О последнем женском качестве было нетрудно догадаться, наслушавшись стонов – свидетельств сексуальных восторгов, раздававшихся совсем еще недавно за стеной. Моя квартира превращалась в "птичий базар", когда "маленького чирка" активно топтала длиночленная "цапля". Я тщательно подбирал орнитологические определения, смещаясь по перечню: чирок-свистунок, чирок-трескунок, чирок-клоктун. Все подходило к данному случаю. Но, собрав все нехитрые впечатления в один образ, я почему-то остановился на "мраморном чирке" – скорее всего, только потому, что он занесен в Красную книгу.
Кажется, я отлежался, восстановил силы достаточные на первый раз. До туалета и ванной, наверняка, сумею дойти, справить все дела там и вернуться назад. Так я и сделал, а когда вернулся, то мой домашний лекарь уже смастерила капельницу и всадила иглу мне в локтевую вену, нимало не смущаясь моими сопливыми протестами. Во второй комнате мастрячился аналогичный инструмент и для Олега, ибо к тому времени и у моего друга началось помутнение рассудка от переусердствования. Я-то хоть предварительно успел сбегать в туалет, а Олежеку пришлось подавать "утку" прямо в постели. Конфуз произошел на глазах у любимой женщины. Однако, чего не бывает с больным и сильно увлеченным сверхидеей человеком!.. Все списали на погрешности в диете.