||> Обыски в лавках и магазинах Н.И. Новикова в Москве, а Ракже в его доме в селе Авдотьино позволили обнаружить здесь Прелые залежи нераспроданных книг прошлых лет — 36 тысяч
экземпляров, напечатанных после 1786 года. Более половины из них — 18 656 экземпляров было сожжено уже в ноябре 1793 года43. «Князь Александр Александрович, — писала Екатерина АЛ. Прозоровскому в Москву 11 февраля 1793 года, — по поданному от Вас представлению повелеваем: 1) хранящиеся в конторе Синодальной забранные в деревне Новикова и в лавках три тысячи запрещенных книг и вновь секретно напечатанных до трех же тысяч предать огню все без изъятия, не внося и к нам экземпляров; 2) равным образом по внимательном разборе и рассмотрении двух иностранных библиотек, находящихся в одном из домов Новикова, вредных в оных все истребить, а из полезных богословские отдать в Заико-носпасскую академию; прочие же в университет»44. Во исполнение указа Московский университет отобрал для своей библиотеки 5194 книги, Духовная академия — 1964*5. Остальные были уничтожены, причем помимо ноябрьской 1793 года акции известны еще два случая сожжения книг — 20 апреля и 15 июля 1794 года46. Что же касается имущества Н.И. Новикова (дома, книги, аптеки, имения), то оно было пущено на уплату его 700-тысячного долга, точнее 753 537рублей41.
Жестоко поплатились за свою причастность к этой истории и молодые пансионеры ордена М.И.Невзоров и В.Я.Колоколь-ников, которых допрашивали так усердно, что оба они оказались вскоре в психиатрическом отделении Обуховской больницы. В.Я.Колокольников здесь же вскоре и умер. М.И.Невзоров же, признанный как повредившийся умом, задержался здесь на целых шесть лет, пока его не вызволил отсюда в 1798 году «в рассуждении выздоровления его» Павел 748.
Но «киты» московского масонства отделались, как это ни странно, только легким испугом. Самое любопытное здесь — это то, что приказ о допросе сообщников, как говорится в указе императрицы от 1 августа 1792 года, А.А. Прозоровский получил уже после осуждения Н.И. Новикова. Отсюда можно заключить, что допросы эти были чистой проформой, так как, независимо от характера полученных признаний, но обязательно «после истинного раскаяния допрашиваемых» И.В. Лопухина, Н.Н. Трубецкого и И.П. Тургенева Прозоровскому предписывалось объявить им о проявлении государыней милости: «из единого человеколюбия освобождая их от заслуженного ими жестокого наказания, повелеваем им отправиться в отдаленные от столиц деревни их и там иметь пребывание»49. «В приведенных словах указа, — комментировал его А.И. Незеленов, — поражает нас удивительное несоответствие наказания с возводимой на Трубецкого, Лопухина и Тургенева виной и странная уверенность императрицы, что из их ответов Прозоровский непременно усмотрит истинное их раскаяние»50 Странно в этой истории, однако, совсем другое: не то что допросить, но и арестовать В.И. Баженова, Н.Н. Трубецкого и других масонов следовало, конечно, одновременно с Н.И. Но-
Щ Что касается других масонов, то «в подозрении» у императ-ющы оказался лишь лишенный ее милости близкий к Павлу Ветровичу князь Н.В. Репнин. Прочие же: куратор Московско-leуниверситета М.М. Херасков, О.А. Поздеев, князь Ю.В. Дол-ррукий, князь А.А.Черкасский, Р.Ф. Степанов, князь К.Н. Ен-шчев оказались в этой истории как бы вообще в стороне. не понимаю конца сего дела... — писал в этой связи князь Прозоровский С. И. Шешковскому из Москвы, — как ближай-его (Н.И. Новикова. — Б.В.) сообщники, если он преступник,