художника, а не как мартиниста. Об оных же и слышать не хочу. И ты рта не разевай мне об них говорить»105.
Характерно, что в центре этой масонской интриги стоял именно Н.И. Новиков. Именно ему было предложено В.И. Баженовым послать наследнику масонские книги. Возвратившись в Москву с докладной запиской о встрече с Павлом Петровичем, В.И. Баженов опять-таки приносит ее не кому-нибудь, а именно Н.И. Новикову. Новиков же собственноручно делает и экстракт из докладной записки для берлинских братьев. Конечно, Н.И. Новиков не забывал при этом и советоваться с избранными братьями, но то, что главная роль во всей этой истории принадлежала именно ему, — не подлежит сомнению. А между тем наши историки все еще спорят: почему из масонов больше всех пострадал именно Н.И. Новиков? «Новиков, — писала Екатерина II, как бы отвечая на недоуменные вопросы историков, — сочтен умным и опасным человеком»106.
Поскольку в центре масонской интриги оказался ее сын, императрица потребовала объяснений и у него, предъявив ему обнаруженную в ходе обыска у московских масонов записку В.И. Баженова. Павел Петрович все отрицал. «Вы, Ваше Величество, — отвечал он матери по-французски, — вероятно, заранее сказали себе то же самое, что приходило мне в голову, когда я читал документ, который Вам угодно было мне доверить... Только сумасшедший или дурак, я так полагаю, способен впутать меня во всю эту историю без явно клеветнических, лакейских намерений»™7. Г.А. Лихоткин попытался было поставить под сомнение, что Екатерина II показала сыну именно записку В.И. Баженова, предполо-■ жив, что это вполне мог быть и другой документ — донос протои-\ ерея Архангельского собора в Москве П.Алексеева, однако убеди-i тельных доводов в пользу своей точки зрения не привел™*.
| Конечно же, никакой клеветы на Павла Петровича записка не содержала. Будь это так, став после смерти Екатерины II императором, Павел I наверняка сгноил бы В.И. Баженова или I другого предполагаемого автора записки П.Алексеева в тюрьме, Сно ничего этого, как мы знаем, не произошло. Что касается ; Екатерины II, то очевидно, что у нее не было намерения раскру-• чивать и дальше эту историю, так как она явно выводила следст-I вне на Павла Петровича и его ближайшее окружение. Следствие [ цо «масонскому следу» было остановлено императрицей едва ли Кне на самом интересном месте.
I Принципиально важен для понимания сути дела Н.И. Новикова характер предъявленных к нему (указ А. А. Прозоровскому от 1 мая 1792 года) предварительных обвинений. «I. Новиков IОсмелился печатать и торговать такими книгами, коих по указу шашему не только продавать, но и печатать запрещено. 2. Нови-Шов и его товарищи завели больницу, аптеку, училище и печатание Щсниг... не из человеколюбия, а для собственной корысти. Уловляя
пронырством своим и ложною как бы набожностию слабодушных людей, корыстовались граблением их имений, в чем он неоспоримыми доказательствами обличен быть может»109. Но самое важное в этом указе — так это первоначальное намерение императрицы предать Н.И. Новикова «законному суждению, избрав надежных вам людей; по окончании же во всех судах того следствия и заключении должны они представить вам их ревизию. Вы же препроводите на решение в Сенат»ио.
Вывод, который из этого следует, может быть только один. Арестовали Н.И. Новикова, конечно же, не за «политику». Политика в его деятельности обнаружилась уже потом, в ходе допросов. Это-то и побудило государыню отказаться от своего первоначального намерения судить Н.И. Новикова законным порядком. Несомненно, политическая составляющая дела Н.И. Новикова сильно усугубила его вину. Но не менее, а быть может, и более важным преступлением московских масонов в глазах императрицы была все же их практическая и прежде всего издательская деятельность. Екатерина II могла терпеть, и долго терпела, самих масонов с их чудачествами вроде клятв, посвящений, алхимии, каббалы и прочего. Но никакого практического масонского «дела» она терпеть не хотела. Главной же деловой фигурой в ордене розенкрейцеров в это время был, как мы уже знаем, Н.И. Новиков. Правда, с формальной точки зрения сам орден уже как бы и не существовал. Основательно придушена попечением императрицы была и его издательская деятельность. Но книготорговая деятельность Н.И. Новикова, в том числе и запрещенными изданиями, по-прежнему продолжалась. Печатались, хотя и в более ограниченных масштабах, и новые книги. Иными словами, «враг» в лице московских розенкрейцеров был хотя и основательно потрепан, но все еще не сломлен. Окончательно добить его — в этом, собственно, и заключалась главная цель ареста Н.И. Новикова. Именно «добить», ибо, будь это по-другому, Екатерина И, конечно же, не ограничилась бы одним Н.И. Новиковым. Но в том-то и дело, что в том состоянии, в котором находился орден к 1792 году, никакой серьезной угрозы правительству он уже не представлял. Опасность, да и то гипотетическая, в смысле восстановления прежней издательской деятельности розенкрейцерского кружка, могла исходить только от Н.И. Новикова.