Конечно, радоваться в связи с арестом Н.И. Новикова и закрытием масонских лож у адептов ордена причин не было. Однако и приписывать им причастность к смерти императрицы, последовавшей 6 ноября 1796 года, оснований у нас все же нет. Хотя некий Юрий Трубин в своей популярной книжке «Листая страшные страницы» всерьез пишет, что государыня будто бы «была отравлена, получив нечто вроде булавочного укола, предположительно с ядом кураре»'11. Причиной же случившегося Ю. Трубин
выставляет ненависть к Екатерине II как русских (в связи с запретом лож)у так и французских (в связи с готовившейся экспедицией А.В. Суворова во Францию) масонов. «Вместе с толпой политических эмигрантов, сбежавших в 1789—1790 годах из революционной франции, в Россию вползла мощная масонская агентура», — отмечает они2.
На самом деле, даже чисто теоретически (о документальном подтверждении этой странной версии не может быть и речи), русские масоны были явно неспособны на что-либо подобное: ведь с арестом Н.И. Новикова фактически прекратилась и деятельность московских розенкрейцеров, хотя тайные масонские связи и отношения, конечно же, по-прежнему сохранялись. Но и они в условиях фактического запрета масонства после 1792 года стали давать ощутимые сбои. Характерный пример — трагическая судьба посланца московских розенкрейцеров в Берлине Алексея Михайловича Кутузова, отправленного в свое время в Берлин своими московскими начальниками с целью познания «масонской науки». С одной стороны, это спасло А.М. Кутузова от печальной участи его младших коллег В.Я. Колокольникова и М.И. Невзорова. С другой — сразу же лишило его финансовой поддержки со стороны московских братьев. После 1792 года ни один из них не захотел помочь умиравшему в Берлине с голоду «брату».
«Скажите мне, любезный друже, — писал 9 сентября 1797 года А.М. Кутузов своему приятелю И.П. Тургеневу, — что сделалось с нашими общими друзьями, и чем имел я несчастие заслужить такое от них нерадение. Сколько мне ни болезненно мое несносное положение, но признаюсь, что и они в глазах моих не менее жалости достойны. Всякому со стороны смотрящему человеку покажется, что я умышленно принесен в жертву, хотя, впрочем, и не $наю, что они лишением моей чести и, конечно, моим разорением могут приобрести Противу моея воли отправлен я ими — довольно, кажется, доказательств моея к ним дружбы и повиновения. За Щие ли в награду теперь ими совершенно я оставлен до того, что и Шамая моя крайняя нищета их не трогает». «Я в такой крайности, — сообщал А.М. Кутузов в своем другом письме на имя некоего Шегетуса (февраль 1797 года), — что иногда бываю без пищи. Все Щмсе продано или в закладе; остались одни только книги, до кото-
ь всего нашего общества, не коснулся
еством своим стремится к истине, iy и голод альтернативе выгодной з масонской библиотеки. Трагиче-
тмечал Я.Л. Барс ков, «тяжелый ка-ттъев «Злато-розового Креста»; ред-лово» и «дело» до такой степени, как
г. Забыт был братьями не только розен-
крейцер, но умный и добрый человек с золотым сердцем»114. 27 ноября 1797 года всеми позабытый Алексей Михайлович скоропостижно скончался в Берлине от горячки.
Что касается российских «братьев», то смерть его осталась незамеченной ими. Сами братья в это время, можно сказать, торжествовали, радуясь увидеть на троне в связи со смертью Екатерины II своего «масонского царя». И действительно, едва вступив на престол, Павел I уже 7 ноября 1796 года приказал немедленно освободить Н.И. Новикова из крепости115, разрешил находившимся в опале князю Н.Н. Трубецкому и И.П. Тургеневу вернуться в Москву, причем последний был даже пожалован должностью директора Московского университета. Не забыл Павел Петрович и о М.И. Невзорове. 16 апреля 1798 года последовал императорский указ «содержащегося в здешнем сумасшедшем доме студента Невзорова в рассуждении выздоровления его отпустить в Москву к сенатору Лопухину с тем, чтобы он за него и поведение его отвечал»116. Кроме того, Павел I демонстративно приблизил к себе многих видных масонов: князя Н.В. Репнина, князя А.Б. Куракина, князя Г.П. Гагарина и других. 12 ноября 1796 года князь Н.Н. Трубецкой был пожалован в сенаторы, а в ноябре того же года другой видный деятель московского масонства М.М. Херасков — в тайные советники.