События развивались следующим образом. ?8 марта 1810 года министром полиции был назначен А.Д. Балашов, который уже в августе того же года потребовал от руководителей масонских лож в России представить ему на просмотр акты, на основе которых осуществлялись их «работы»2. Взятые у них бумаги (следует иметь в виду, что И.В. Вебер представил только акты иоаннов-ских лож, а А.Ф. Лабзин не представил ничего) были просмотрены особой комиссией в составе А.Д. Балашова, М.М. Сперанского и ряда других лиц. Итогом работы этой комиссии стало то, что в октябре 1811 года терпимыми в нашем Отечестве были признаны только ложи «шведской системы». Французским ло-
жам «Соединенных друзей» и «Палестины», если они хотели продолжить свою деятельность, было предложено войти в непосредственное подчинение к И.В. Веберу. И.В. Вебер, в свою очередь, обязывался регулярно представлять в министерство полиции все необходимые сведения о личном составе лож и их работах3.
Объединение масонских лож в единую организационную структуру, подотчетную правительству, стало, таким образом, свершившимся фактом. Это позволило уже в 1811 году полностью восстановить под именем Верховного Орденского совета работу тщательно законспирированного и фактически бездействовавшего все это время «Капитула Феникса» с Директорией4. Но «Капитул Феникса» был тайной, неафишируемой высшей управленческой структурой ордена лож «шведской системы». «На миру» он действовал под именем или, лучше сказать, личиной образованной в 1810 году Великой Директориальной ложи «Владимира к порядку».
Внутреннее устройство ее было то же, что и ее предшественницы — Великой Провинциальной ложи XVIII века. Однако поскольку сохранились не все акты, ритуалы и клейноды, в печать ложи были внесены некоторые новации. Изменены были также и надписи на орденском мече5. Единогласным постановлением старейших братьев префектом Капитула Феникса стал уже известный нам выходец из Веймара Иоганн-Якоб (Иван Васильевич) Бебер (1746—1820). В братском кругу он проходил под именем Викария Соломона Мудрого из Мудрых. Профанам же известен как преподаватель математики и механики Второго кадетского корпуса в Санкт-Петербурге, член-корреспондент Петербург-. ской академии наук.
Великая Директориальная ложа «Владимира к порядку» получила свой статус как признанная и негласно разрешенная правительством. Любопытны в связи с этим слова, сказанные управляющим Министерством полиции С. К Вязмитиновым управляющему ложею «Петра к правде» Е.Е. Эллизену: «Государь император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительными быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но Мне государь приказал вас удостоверить в своем благоволении»**.
Ц Правда, не все ложи подчинились И.В. Беберу. Розенкрейцеры во главе с А.Ф. Лабзиным, И.А. Поздеевым и П.И. Голенищевым,-Кутузовым, а также ложа Н.С. Всеволожского в его
Еюз не вошли и по-прежнему продолжали свои работы в глубо-й тайне от правительства. Тем не менее задача установления отного правительственного контроля над деятельностью ма-j£ohob была в основном решена. Масонские ложи, или по крайней мере большая их часть, были фактически легализованы и доставлены под строгий контроль правительства. Великий ма-|НСТР И.В. Бебер находился, как уже отмечалось, в непосредст-
венном подчинении у министра полиции (правда, тоже «брата» — ложа «Соединенных друзей») А.Д. Балашова.
Следует, впрочем, иметь в виду, что требование доставлять в министерство полиции ежемесячные отчеты обо всем происходящем в собраниях масонских лож, что свято соблюдалось при Балашове и Вязмитинове, было тут же оставлено при В.П. Кочубее, возглавившем соединенное министерство полиции и внутренних дел. Правительство, заявил он И.В. Беберу, явившемуся к нему с отчетом, не требует больше от братьев отчетов, хотя и оставляет за собой полное право вмешательства в их деятельность, если в том возникнет необходимость7.
Крупной вехой в истории русского масонства стала Отечественная война 1812 года и заграничный поход русской армии 1813—1814 гг. И дело тут не только в национально-патриотическом подъеме, захватившем часть тогдашних русских масонов. Дело в том, что с событиями Отечественной войны и заграничного похода связано появление так называемых походных военных масонских лож в армии (ложа «Святой Георгий» и другие)8. Тесное общение русских масонов из числа офицеров действующей армии со своими немецкими и французскими братьями по ордену во время заграничного похода, о чем пишет в своих воспоминаниях А.И. Михайловский-Данилевский9, не могло не способствовать их более критическому отношению к русской действительности: ведь добрая треть членов масонских лож в России этого времени были военными.