частных квартирах для обсуждения тенденций политических событий в России».
Так было положено начало созданию подпольной «контрреволюционной» организации правой интеллигенции под названием «Воскресение».
«Во главе организации стояли бывшие активные деятели Петроградского религиозно-философского общества, и за все время своего существования организация насчитывала до 110 членов.
«Воскресение» было связано с парижской белой эмиграцией в лице активных политических деятелей: члена группы «Борьба за Россию» и председателя Всеэмигрантского национального комитета Антона Владимировича Карташева и активного деятеля Союза христианской молодежи в Париже — Георгия Петровича Федотова, которым регулярно посылалась информация о деятельности организации.
Лидеры «Воскресения» из разных источников получали белоэмигрантские газеты и литературу.
Имея своей конечной целью свержение Советской власти, организация задачей текущего дня ставила создание крупного общественного движения против существующей политической системы.
Пытаясь создать такое движение, организация широко использовала религиозные и националистические настроения той интеллигенции, которая, благодаря своему враждебному отношению к Советской власти, оказалась выбитой из колеи общественной жизни.
Из этой интеллигенции организация по плану создавала целую сеть подпольных кружков, которыми руководили отдельные члены организации и для которых подлинные ее политические цели маскировались целями борьбы с культурной и религиозной политикой Советской власти.
Помимо систематической антисоветской пропаганды в своих кружках организация проводила широкую агитацию всюду, куда могли проникнуть ее члены (церкви, вузы, школы и частные квартиры), и распространяла антисоветские материалы, которые печатались силами и средствами организации»14.
Из 110 человек, прошедших за все время существования «Воскресения» через его кружки и группы, к ответственности, в конечном счете, было привлечено всего 70. Материалы в отношении И.М. Гревса, О.А. Добиаш-Рождественской и Л.С. Косве-на были выделены в самостоятельное производство. «По своему социальному прошлому, — отмечалось в обвинительном заключении, — члены организации — осколки бывшего дворянского сословия, уничтоженного революцией, среди них дети бывших помещиков, дворцовых чиновников, бывшие статские советники и их жены, бывшие офицеры, попы и монахи». И это правда. Перед нами действительно представители «старого дворянского класса», до-
революционной русской интеллигенции. Практически все обвиняемые — из дворян и имели высшее образование.
Не менее существенно, однако, и другое. Наряду с попами (С.П. Мачихин, П.И. Жарков), монахами (Е.А. Зыкова, Г.М. Егоров) и бывшими офицерами (Н.А. Александров, С.М. Таубе, Г.Г. Тайбалин, А.В. Розеншильд-Паулин), как, впрочем, и библиотекарями (В.В. Бахтин, Н.В. Стебницкая-Пигулевская — ГПБ), певцами (П.Д. Васильев — бывший муж К.А. Половцевой), врачами (В.А. Дегтярева, М.Н. Моржецкий, Н.А. Молочковский), художниками (С.Г. Венгировская), студентами (М.М. Дитерихс, М.М. Волкович, Б.В. Сланский, А .Я. Максимович) среди проходивших по делу свыше трети оказались все же преподавателями высших и средних учебных заведений Ленинграда. Это:
А.А. Мейер (Петроградский богословский институт), А.П. Смирнов (Институт истории искусств), Е.Л. Тенчинская (108-я сов. школа), А.В. Болдырев (ЛГУ), Б.В. Бахтин (33-я сов. школа), Н.А. Александров (108-я сов. школа), А.П. Сухов (Педагогический институт им. А.И. Герцена), А.А. Дедок (32-я сов. школа), Е.М. Вахрушева (51-я сов. школа), А.П. Алявдин (ЛГУ), П.П. Вальдгардт (Центральный музыкальный техникум), С.В. Приселков (доцент и проректор Академии художеств), О.В. Яфа (157-я сов. школа).