с семьей, прочитавший в 1783 году слушателям семинарии свой спецкурс по философии истории18.
Еще одним начинанием неутомимого И.-Г. Шварца стала организация им Дружеского ученого общества. Сложилось оно еще в 1779—1781 годах, однако формальное его открытие произошло только 6 ноября 1782 года в доме П.А. Татищева. Целью общества было объявлено печатание учебных книг, а также изучение и повсеместное распространение философских, исторических, педагогических и естественно-научных знаний или, иначе говоря, просвещения в обществе19. «Цель нашего общества, — отмечал И.В. Лопухин, — была издавать книги духовные и наставляющие в нравственности истинно евангельской, переводе глубочайших о сем писателей на иностранных языках и содействовать хорошему воспитанию, помогая особенно готовящимся на проповедь слова Божия». Любопытно, что на открытии Дружеского ученого общества присутствовал сам московский главнокомандующий граф З.Г. Чернышеву а архиепископ Московский Платон публично объявил о взятии его под свое высокое покровительство. Общее ^ число членов общества составляло около 50 человек: И. -Г. Шварц,
, И.И. Новикову И.В. Лопухин, князья Ю.Н. и Н.Н. Трубецкие, братья Е.П. и П.П. Тургеневы у В. В. Чулков, В. И. Баженов. А.Н. Новиков, М.М. Херасков, князь А.А. Черкасский, А.Ф., П.Ф. и Н.Ф. Ладыженские, Ф.П. Баузе, Я. Шнейдер, Ф.П. Ключарев, И.П. Страхов, I князь К.М. Енгалычев, Г.М. Походяшин, Р.А. Кошелев, Ф.И. Гле-бов, князь А.И. Вяземский, А.М. Кутузов, князья И. С. и Г.П. Гагарины, Г. Шредер, князь А.М. Долгоруков, О.А. Поздеев, С.И. Пле-%ццеев, князь М.П.Репнин и другие20.
| Указ Екатерины II от 15 января 1783 года о вольных типографиях позволил Дружескому ученому обществу, в дополнение |к арендуемой Н.Н. Новиковым (а фактически, самими московскими масонами) университетской типографии, открыть еще две: одну на имя Н.И. Новикова, а другую на имя И.В. Лопухина. Кроме того, была заведена еще и так называемая тайная типография, предназначенная для издания специальной масонской литературы.
Собрание университетских питомцев, Педагогическая и /Филологическая семинарии, Дружеское ученое общество — и |£се это за каких-то 4 года, причем исключительно на частные Масонские пожертвования, безо всякой помощи со стороны государства! Нельзя не отдать должного инициативе и самоотверженности И.-Г. Шварца и сформировавшегося вокруг него тес-Шрго масонского кружка. Понятно, что столь энергичный и дея-^льный человек, к тому же еще и масон, в таком масонском Щ1езде, каким был в то время Московский университет, в скромной должности лектора немецкого языка долго оставаться не Шрг. Он и не остался. Уже 5 февраля 1780 года И.-Г. Шварц был Произведен в ординарные профессора по кафедре философии.
Кроме того, он читал в университете еще и курс эстетической критики. Свое профессорство И.-Г. Шварц — кандидат права Иенского университета — рассматривал прежде всего как хорошую возможность масонской пропаганды среди своих слушателей. «Разум научает нас, но он не может раскрыть истину... Одно лишь Откровение может ясно показать нам истинный свет», — поучал он своих юных слушателей, сводя таким образом просвещение или «просветление разума» главным образом к изучению так называемых «божественных наук»: алхимии, каббале и магии. «Человек, — проповедовал И.-Г. Шварц, — в настоящее время гнилой и вонючий сосуд, наполненный всякой мерзостью». «Просветлить» его, по убеждению И.-Г. Шварца, могут только розенкрейцеры, ибо только им удалось сохранить «искру Адамову» предвечной мудрости тайного знания, доставшуюся им от еврейских сект ессеев и терапевтов.
«Как ни плохо знал Шварц русский язык, — вспоминал позднее один из его тогдашних студентов, — на котором он нам читал, однако истины, высказывавшиеся им, были так любопытны и, казалось, тем новее, чем старее и неизвестнее были источники, из которых он извлекал их». Философию И.-Г. Шварц читал, между прочим, по И.Канту. «Сила, с которой он говорил, смелость (скажу даже, безрассудная дерзость), с которой он, невзирая ни на что, бичевал политические и церковные злоупотребления, были удивительны. И не раз боялся я, что ему начнет мстить духовенство, и в особенности монашествующие, которых он при всяком удобном случае выставлял самым безжалостным образом»21. Положение, впрочем, было таково, что ни о какой мести со стороны православного духовенства не могло быть и речи. В Москве масоны были у себя дома, и бояться им здесь было некого.