Даже если Г.П. Макогоненко несколько перегнул палку по Части отнесения к литературе светского характера некоторых «сомнительных» сочинений, старая пыпинская точка зрения на Н.И. Новикова 1780-х годов как на неутомимого пропагандиста На Руси оккультной мистической литературы12 может считаться У5ке пройденным этапом в нашей историографии. Но и особенно обольщаться подсчетами Г.П. Макогоненко тоже не следует. Эвдь и из них ясно видно, что если уж не каждая третья, как ду-*ал М.Н. Лонгинов, то по крайней мере каждая четвертая книга, Напечатанная московскими розенкрейцерами, была все же ре-^Нгиозно-мистического или нравственного содержания. Нельзя убывать, что за проектами, которые реализовывал Н.И. Нови-стояла весьма большая и сплоченная группа преданных ма-делу людей. На книжное дело они смотрели не с на-
> а со своей, масонской точки зрения. Да и сам Н.И. Новиков,
ютря на свою холодность с некоторыми руководителями ор-
дена, до конца дней своих оставался тем не менее ревностным масоном.
Что же касается художественной литературы, словарей, грамматик и различного рода руководств, то издание их могло быть связано не столько с заботой братьев-масонов о русском просвещении, как думают наши историки и литературоведы, сколько с обыкновенным коммерческим расчетом. Ведь издания такого рода всегда хорошо расходятся среди публики и даже способны принести немалую прибыль. Показательна в этом плане реплика видного розенкрейцера новиковского круга И.В. Лопухина в связи с переменами, которые произошли в издательской деятельности Типографической компании после указа 1787 года о запрещении светским типографиям печатать «духовные» книги. «Книги печатаются только такие, — язвительно писал в ноябре 1790 года И.В. Лопухин, — и не могу сказать какие, ибо такая дрянь, что я и не интересуюсь ныне знать о типографской работе. Сказки да побаски только для выручки денег на содержание»^.
Раздражение И.В. Лопухина понятно: настоящей литературой для него, как масона-мистика, была, судя по всему, не светская, а религиозно-нравственная литература. А учебники, словари, романы, комедии и повести — так, одна дрянь, издаваемая исключительно ради выручки денег на содержание Типографической компании. Конечно, И.В. Лопухин — не Н.И. Новиков, и мнение последнего на этот счет могло отличаться, и скорее всего отличалось от мнения И.В. Лопухина. Не стоит только забывать, что и он, при характерной для него широте взгляда на издательскую деятельность масонов, на первый план, как истинный масон, выдвигал все-таки не положительное знание, а мистическое откровение. «Помните слова хоть и глупого, но старика, — говорил Н.И. Новиков, — все науки сходятся с религией; лишь в ней разрешаются их важнейшие проблемы: без нее никогда не доучитесь, и притом не будете покойны»14.
Можно предположить, что скорее всего прогрессивные начинания московских масонов 1780-х годов (Дружеское ученое общество, Переводческая и Педагогическая семинарии, журналы, школы, аптеки и, конечно же, Типографическая компания) преследовали не только и не столько просветительские, сколько собственно масонские, пропагандистские цели. Это, разумеется, еще не перечеркивает укоренившейся в нашей историографии в целом позитивной оценки результатов издательской деятельности Н.И. Новикова и его товарищей. Конечно, главной фигурой здесь был Н.И. Новиков. Значительный вклад внесли в общее дело и другие «братья»: И.В. Лопухин, И.П. Тургенев, А.М. Кутузов, братья Н. и Ю. Трубецкие, братья А. и П. Ладыжен-ские, В.В. Чулков, Г.М. Походяшин, Ф.П. Ключарев, Д.И. Дмитриевский, П.А. Татищев. Особенно велики здесь заслуги Алексея Михайловича Кутузова и Ивана Петровича Тургенева, под-
визавшихся в качестве главных переводчиков и редакторов осуществленных изданий.
Масштабы филантропической и издательской деятельности розенкрейцеров были таковы, что не заметить ее было невозможно. Ее и заметили. Первые признаки надвигающейся на Н.И. Новикова грозы наметились еще в 1784 году в связи с перепечаткой им двух книг («Сокращенный Катехизис» и «Руководство к чистописанию»), изданных ранее Комиссией о народных училищах, на что формально он не имел никакого права. Возникшая в связи с этим переписка (жалоба Комиссии народных училищ в Петербурге московскому главнокомандующему З.Г. Чернышову, относящаяся к августу 1784 года, и вынужденное объяснение Н.И. Новикова по этому поводу от 11 октября)15, хотя и причинила ему немало беспокойства, но последствий тем йе менее не имела.